общих чертах, о чем собственно? – зашумели в зале.
– Вправе ли руководство НАСА изъясняться загадками, когда речь идет о будущем человечества?!
– Почему, когда нужно посадить какого-нибудь кретина в Белый дом, мы идем и голосуем, а тут речь идет о смене планеты и переезде в антимир и выясняется, что за нас все решил какой-то Коульз! – вскочил пожилой журналист с седыми патлами.
– Вы что, действительно верите во все это? – сказала его соседка справа.
Билл Коульз, казалось, такой журналистской реакции и ожидал:
– Разумеется, вы все узнаете как только мы переведем корабль в режим «контролируемой связи» (то есть, когда на «Летающей тарелке» не смогут узнать, что происходит на Земле), – посмотрев на лица астронавтов, Коульз добавил, – это не та черная-черная комната из наших детских страшилок. К тому же это всего лишь одна комната, и только. А если отвлечься от мелочей, – он опять обращался к залу, – если поверх деталей, то с завтрашним стартом наступит какая-то совершенно новая эпоха и начнется новый отсчет не истории даже – времени человечества…
Мы очевидцы. Полный смысл не откроется ни нам, ни нашим детям. Независимо от результата этой экспедиции, все, что было до становится для человечества старым миром, миром прежним. На уровне сегодняшнего своего понимания я скажу так: начинается эра постземного человечества.
– Почему я, командир корабля, слышу о каком-то, чуть ли не главном задании за день до отлета и на пресс-конференции?! Почему я, командир корабля, в самый последний момент узнаю, что оказывается на моем борту есть какая-то странная комната, содержимое которой не моего ума дело, и я десять лет не вправе даже сунуть туда свой нос?!
– Так, чтобы за день до старта и при журналистах, это уже перебор, добавила Лора Хьюман.
– Понимаете, сэр Коульз, – Лина вложила максимум сарказма в это «сэркоульз» – до вашей замечательной комнаты мы все: и команда, и вы, и те, кто за вами были партнерами, соавторами, друзьями, а теперь оказалось, что мы вроде бы марионетки, висим на ниточках, а высший смысл дергания за ниточки известен только всесильному вам.
– Однако же, фантазия, – не без удовольствия отметил Коульз. – Насчет комнаты мы сами не знали до последнего. Идея была, но вот сумеем ли реализовать? Можете мне, конечно, не верить, но все определилось только-только. Что касается кукловодства, вы перерастете меня в этом перелете. Вы уже больше меня на этот перелет. К тому же, я, скорее всего, и не узнаю, что произойдет, когда откроется комната. Так сказать, по геронтологическим обстоятельствам. Следовательно, интриговать мне как бы и незачем (я же материалист). А ниточки, те, что соединяют вас с Землей, они будут лопаться, у каждого в свой срок. Откроется комната и увидите сами, не в ниточках дело (это я уже о тех, за которые вас якобы дергают). Да, вы узнаете только на пресс-конференции, за это прошу прощения. В самом деле, извините.
– Это тоже имиджмейкер подсказал? – съязвил Коэн.
– Я не знаю, успеет ли человечество.
