мысленно сравнила изделие с неким самоуправляемым и почти живым существом. От нажатия на спусковой крючок оно вздрагивало, быстро выплевывало огонь, тут же отбрасывая гильзу из патронника далеко в сторону. Рубчатая пластиковая накладка на стволе постепенно нагревалась, и теперь Саше казалось, что ее руки до сих пор хранят тепло американского оружия.
Диденко, конечно, был профессионалом и заметил некоторые стрелковые навыки красивой русской девушки. Это немного смягчило его отношение к заезжим москалям. Чтобы поддержать беседу, он рассказал им о том, что родился и вырос в небольшом городке Броды Львовской области, окончил военное училище в Киеве, начал службу еще в Советской Армии, но в 1992 году вступил в «Збройни сили Украини». В Севастополь его перевели три года назад для укрепления кадрового состава, дали квартиру, чтобы он мог привезти в Крым всю свою семью, ибо «свидомых украинцив» тут проживает слишком мало.
– Свидомых? – переспросила Александра.
– Ну да, сознательных, – пояснил Диденко. – Тех, кто понимает, что мы должны создавать единое государство с единой нацией и единым языком…
Далее «свидомый» понес какую-то совершенно непонятную им ахинею про древний народ «укров», которому сорок тысяч лет и который все время жутко угнетали поляки и русские, но сейчас он расправил плечи и гордо идет в Европу, ибо укры – настоящие европейцы по происхождению, они давно должны быть в семье просвещенных европейских народов. Королёв и Булатова молча слушали его рассуждения, как слушают вежливые гости болтовню недалеких хозяев, явно перебравших с выпивкой. К тому же, политикой они не интересовались и отечественную историю знали плохо.
Вскоре им пришлось напомнить директору тира, что оплачено девяносто минут, из коих на огневом рубеже молодая актриса пока провела только сорок. Они вернулись в длинный зал с мишенями. Диденко присоединил к американскому «огнестрелу» новый магазин с двадцатью патронами, и М4, покоряясь Саше целиком и полностью, продолжила загонять свинцовые пули в широкие бумажные листы с черными кругами посередине.
На прощание Диденко подарил Булатовой свернутый в трубку этот самый лист бумаги с пробитой мишенью и выразил надежду, что они еще увидятся, ибо одного занятия в тире для высокого и точного искусства кинематографии недостаточно, потому он за такую же сумму охотно проведет с «гарной дивчиной» еще один урок. Королёв сдержанно поблагодарил его.
Они вышли во двор, под пристальным взглядом охранника сели в машину и выехали на улицу с разбитым асфальтовым покрытием. Ворота тира затворились. Они оба, не сговариваясь, оглянулись на желто-голубые створки, на трезубец, на мощный забор, за которым ничего не было видно. Странные впечатления остались у них от встречи с паном Диденко.
– Не нужны нам больше эти «свидомые», – сказал Королёв. – Во-первых, завтра приедет военный консультант фильма. Во-вторых, ты сама отлично справилась. Я не ожидал,
