ергли китайских часовых!
Всякие суда проплывали мимо форта Усун у слияния рек Янцзы и Хуанпу: резные джонки с парусами, похожими на крылья драконов, закопченные угольные баржи, океанские лайнеры и закованные в броню крейсера.
Но однажды, 5 декабря 1922 года, из тумана появились корабли-призраки – насквозь проржавевшие, с облупленной краской на бортах и посеревшим флагом несуществующей державы – Российской Империи.
Над кофейно-молочными волнами Хуанпу пронесся вой сирен – большие раненые звери прибились к чужому жилью и застонали в голос.
Когда в китайский порт заходят корабли, к ним устремляются десятки лодок-сампанов – местные жители пытаются сбыть морякам рыбу, фрукты и дешевые сувениры. К нам не подплыл никто. Беженцы, да еще в таком количестве, – зрелище не для слабонервных.
Мы стояли черной немой толпой на палубе и смотрели на плоский берег, присыпанный снежком, на сторожевой форт и на далекие крыши с загнутыми к небу углами.
Над крепостной стеной раздался пушечный выстрел: нам запретили двигаться вверх по реке, а то, не дай бог, мы потревожим покой Шанхая – города-мечты для плутоватых коммерсантов, невест и торговцев опиумом.
Мы покорно встали на якорь, и через час к нам прибыл катер с официальными лицами – англичанином и китайцем. Они оглядели нашу чумазую рать, выстроившуюся на палубе перед кухонными баками. На обед у нас была рисовая каша, сваренная без масла и соли.
Ветер трепал штаны и пеленки, сохнущие на зачехленных стволах орудий; с кормы доносилось глухое пение священников – там готовили к погребению женщину, умершую от пневмонии.
Капитан пригласил гостей в кают-компанию; туда же набились старшие офицеры и представители общественности. Мне, как великому знатоку английского, велели переводить.
– Мы – последний отряд Белой армии, потерпевшей поражение в русской гражданской войне, – объяснил я гостям. – Два месяца назад красные заставили нас уйти из Владивостока, и с тех пор мы пытаемся найти пристанище. Из Кореи нас уже прогнали, в северный Китай не пустили, так что теперь вся надежда на Шанхай.
Капитан оказался бестактным человеком и принялся доказывать англичанину, что в Лондоне, Париже и Вашингтоне засели конченные подлецы:
– Не будь вас, никакой гражданской войны в России не было бы! Это вы пообещали нашим генералам помощь, а потом бросили нас на произвол судьбы!
В его словах была доля правды: снабжение белогвардейцев полностью зависело от союзников. Но в Европе только что отгремела Мировая война, все от нее устали, и западные политики решили, что борьба с большевизмом – это не их дело.
Белые и так с трудом сдерживали Красную армию, которая в разы превосходила их по численности, а когда их лишили поддержки, разгром стал неминуем.
Увы, наша история не тронула официальных лиц. Они вообще плохо понимали, что происходит в России, и с какой стати Великобритания, а уж тем более Китай должны решать наши проблемы.
– Нет больше мира, где каждый сам за себя! – рявкнул на них капитан. – Даже если вы не хотите нас знать, куда вы денетесь? Теперь все общее: и политика, и войны, и беженцы. Вот жрите нас теперь с кашей!
– Сколько же вас? – раздраженно спросил англичанин. – Человек двести-триста?
Я объяснил, что нас около двух тысяч: скоро подойдут еще девять пароходов. Больше половины беженцев – это солдаты, офицеры и мальчишки-кадеты. Денег у нас нет, иностранных языков почти никто не знает. Как мы будем выживать, мы еще не придумали.
Англичанин спал с лица.
– Мы не можем принять столько людей! Если мы пустим вас в город, вы превратитесь в бродяг и преступников. Вам лучше уехать.
Нина, жена моя, тоже оказалась в кают-компании.
– Переводи! – велела она мне и повернулась к англичанину: – Если вы нас прогоните, мы погибнем. У нас почти не осталось угля, а еды и пресной воды хватит на две недели. Пароходы в аварийном состоянии: два уже затонули во время шторма.
Англичанин и китаец в тревоге переглянулись:
– Погодите… Две тысячи человек – это с утопшими или без?
Они пообещали доложить о нас отцам города и уехали. А через два часа прибыл китайский военный корабль и взял нас под прицел.
Весьма разумная мера предосторожности: а то кто нас знает – вдруг мы с отчаяния пойдем в атаку на мирный Шанхай? В трюмах у нас полно оружия, и его вполне хватит для небольшой войны.
Унывать, наверное, не стоит: все самое плохое уже произошло – во всяком случае со мной. Рано или поздно нас пустят в город, так что сейчас надо думать, что мы будем делать, когда сойдем на берег.
Подавляющее большинство
