о неосторожности решивших с ним посюсюкать. Во-вторых, хотя свое отношение к смене подгузников он выражал негодующими криками, глаза его при этом неизменно оставались сухими. Кроме того – и, пожалуй, это было самым странным, – когда новорожденного принесли домой и решили как следует протопить камин в гостиной, дым из трубы отчего-то повалил против ветра.
Поначалу Канкеры пребывали в растерянности. Однако, по словам самого мистера Канкера, в книгах можно найти ответ на любой вопрос, главное – знать, где искать. В один прекрасный день он отправился в городскую библиотеку и взялся за чтение. Мистер Канкер читал и читал, не поднимая головы, – все больше про черную магию, колдовство и про то, как с раннего возраста определить, что из ребенка выйдет чародей или ведьма. Потом он пошел домой и поделился тем, что узнал, с женой.
Разумеется, для обоих это было потрясением. Кому приятно узнать, что родной сын вырастет колдуном, да к тому же, злым? Впрочем, супруги Канкер были людьми здравомыслящими. Имя «Джордж», данное младенцу при рождении, они изменили на «Арриман» (в честь знаменитого и ужасно злобного персидского демона), стены в детской украсили бордюром с изображением тритоньих языков и летучих мышей и решили, что, раз уж ребенку суждено стать чернокнижником, родители обязаны позаботиться, чтобы он не посрамил семью.
Сказать проще, чем сделать. Тодкастер, где жили Канкеры, был обычным городком, и населяли его обычные люди. Отец и мать, конечно, всячески поощряли маленького Арримана в его упражнениях, однако даже им было не по себе, когда к кормушке для птиц слетались угрюмые кривобокие стервятники. Кроме того, приходилось объясняться с соседями – а с чего это яблоня в саду за одну ночь почернела и стала похожа на руку мертвеца, торчащую из земли?
К счастью, чародеи взрослеют быстро. К пятнадцати годам Арриман без сопровождения ездил в школу на автобусе и умел вызвать бури, которые уносили сорванное с веревок белье чуть не до Оксфорда, а посему вскоре принял решение оставить родительское гнездо и устроиться в жизни самостоятельно.
Поиски нового жилья заняли много месяцев. Солнечные, открытые места Арриману не подходили, не устраивала его и близость к городу. Он искал не просто зловещего вида развалины в каком-нибудь пустынном уголке, важно было и то, какое привидение в них обитает. Выросший без сестер, Арриман робел перед женщинами и совсем не хотел за завтраком слушать жалобные вздохи Серой Дамы, летающей над столом туда-сюда, или, раздевшись в ванной догола, наткнуться на Безголовую Монахиню.
И вот наконец Арриман нашел Мрачингтон-холл – унылый заброшенный замок в тридцати милях от Тодкастера. К западу стоял дремучий лес, на севере тянулась голая, продуваемая всеми ветрами пустошь, а на востоке день и ночь недовольно шумело суровое море. К тому же призрак Мрачингтона был мужского пола, и Арриман счел, что они вполне поладят. Сэр Саймон Монпелье, в шестнадцатом веке зарезавший одну за другой своих семерых жен, теперь бродил по коридорам, терзаясь виной за содеянное, горестно стенал и звучно шлепал себя по лбу.
Тут Арриман и прожил много лет. Он творил заклинания, насылал проклятья, разрушал и наводил порчу, в общем, делал все, дабы черная магия ширилась и процветала. На зубчатых стенах замка он посадил сов, чтобы те ухали, предвещая беду, в подвалах развел саламандр, вдоль подъездной аллеи поставил обгорелые стволы деревьев, похожие на виселицы, а во дворе выкопал колодец, в котором бурлила зловонная сера. Садовый лабиринт из тисового кустарника, созданный Арриманом, был таким запутанным, что выйти из него живым не представлялось возможным, а фонтан на террасе бил кровью. Только одного не мог Арриман: воскресить сэра Саймона Монпелье. О, ему ужасно этого хотелось – ведь сэр Саймон составил бы хозяину приятную компанию, однако возвращение призраков к жизни относится к самой сложной, черной-пречерной магии, которой не владел даже Арриман.
Шли годы. Хотя колдун редко покидал замок, слава его росла. Люди прозвали его Арриманом Ужасным, Ненавидящим Солнце и Чародеем Севера. О нем начали слагать легенды – будто бы этот злой волшебник умеет вызывать гром прежде молнии и водит дружбу с самим Вельзевулом. Арриман, однако, продолжал скромно трудиться. Он стал высоким, красивым мужчиной с темными блестящими глазами, орлиным носом, изогнутым точь-в-точь как нос ладьи викингов, и пышными усами, но, несмотря на столь привлекательную внешность, даже не думал зазнаваться.
За несколько лет Арриман обустроил домашний зоопарк, в котором держал самых уродливых и отталкивающих зверей, каких только смог раздобыть, – лысых синезадых обезьян, ухмыляющихся верблюдов с шишковатыми коленями, кенгуру, свирепо лягавшихся длинными, как шпалы, задними ногами. Бильярдную Арриман превратил в лабораторию, где постоянно клокотали и смердели адские зелья, а тучи, призванные им из-за моря, беспощадно поливали крышу Мрачингтон-холла дождями.
Но однажды утром Арриман проснулся, чувствуя себя абсолютно несчастным. Он понимал, что надо бы встать с кровати и бросить кого-нибудь в серный колодец, заказать для зоопарка вонючего эму или смешать парочку новых ядов, однако
