старинным, даже паркет; каждый предмет словно намекал на жизненное благополучие и высокий достаток своего хозяина. Ну и на его маленькую причуду, само собой.
С тех пор, как я согласилась примерить платье Одри Хепберн, события развивались даже более стремительно, чем мне того хотелось бы. В лифте мы вдруг ни с того ни с сего перешли на «ты» – причем это была инициатива Валерия. В квартиру же мы вошли, держась за руки. Я себя убеждала, что это просто жест дружеского расположения.
Однако не успела я скинуть туфли, как Ларин оттеснил меня к стене и попытался впиться своими бледными сухими губами в мой рот. Не так-то просто было освободиться от его мертвой хватки, несколько минут мы молча и яростно боролись, пока наконец мне не удалось изворотливым ужом выскользнуть из неприятных объятий.
– Зачем вы так? – только и смогла сказать я.
На что он ответил, невинно распахнув глаза:
– Просто у тебя такие красивые губы, Саша, что я не смог удержаться.
– Но ты ведь пригласил меня, чтобы померить платье Одри Хепберн, – вежливо напомнила я, все еще надеясь на благоприятный исход.
– Естественно, – не моргнув глазом сказал Ларин, – но для того, чтобы надеть платье Одри Хепберн, тебе сначала придется снять свое, – плотоядно усмехнувшись, отвратительным желтым от никотина пальцем он поддел лямку моего летнего красивого платья в горох.
Меня так и передернуло от отвращения, и я попятилась к двери.
– Ты же не собираешься носить два платья одновременно, – он рассмеялся собственной шутке.
– Знаешь, что-то у меня и правда зуб разболелся, – я схватилась за щеку, – пожалуй, пора мне. Спасибо за прекрасное интервью. Ну, созвонимся!
Одним грациозным прыжком коллекционер-миллионер отрезал мне путь к отступлению.
– Постой, а как же платье? – вкрадчиво заулыбался он.
– Как-нибудь в другой раз. – Я надела туфли и сразу же стала на целую голову выше незадачливого героя-любовника.
– Ну и зря, – вздохнув, он отошел от двери, – придется мне пригласить другую модель, а жаль, ты мне так подходила.
Я вздохнула – мне и самой было жаль, что так все получилось. Похоже, мне придется распрощаться с такими сладкими мечтами о бульваре Сансет, по которому я буду прогуливаться в компании сексапильного Леонардо Ди Каприо. Бедный Лео, он и не подозревает, какую злую шутку сыграла с ним судьба-индейка.
– Ну да ладно, – продолжал сокрушаться гордый обладатель легендарного платья, – ничего страшного. Мало ли девушек в Москве? Конечно, мне быстро удастся найти подходящую.
Я повесила на плечо зонтик и обернулась к Ларину, чтобы попрощаться. Я уже хотела сказать ему: «Всего доброго, созвонимся как-нибудь!», но мой подлый язык сам – честное слово – произнес:
– А какого оно цвета?
– Ты имеешь в виду платье? Коричневое. Насыщенный цвет горького швейцарского шоколада. К нему есть еще кожаный ремешок.
– Ремешок… –
