рубашку. Бесполезно. Тут книги, там книги. А здесь? То же самое… Пробегаю мимо зеркала – нормальная футболка, и так сойдет! Хорошо, хоть в холодильнике уже обстановка нормализовалась. Хватаю бутерброд, попутно сгребаю мелочь со стола, которую вчера таксист матери сунул, – куплю ручку и тетрадь. Обойдусь этим. Мне вообще-то до понедельника можно дома сидеть. Но не хочу. Да и разве дом это? Так, снова пустые декорации.
Косуху не застегиваю, вроде недалеко тут, как мне вчера показалось. Однотипные дворы, забитые остановки, тополя вдоль обочины. И чем этот город лучше нашего? Клим сказал бы: «Ты что? Мил-ли-о-онник!» Да понты это все! Грязь, шум, суета, пробки. И неба не видно. Хоть бы тополя кто подпилил.
А вот и школа. Огороженная территория, мрачное крыльцо с пятью пологими ступенями, ровные ряды окон по четыре друг над другом. И тут тюрьма. Ну да какая мне разница? Мой срок – год. Отмотаю как-нибудь.
На первом этаже расписание. Ищу одиннадцатый «В»… Алгебра. Алгебра так алгебра. Мне вообще до лампочки. Толкаю дверь раздевалки – закрыто. Замечаю, что все протягивают свои тряпки в широкое окно. Давка такая, как будто бесплатные билеты на чемпионат мира по футболу раздают. А там не то что раздают, наоборот, последнее отбирают. Зато взамен деревянный обгрызенный номерок. Вот это экзотика! Ничего умнее не придумать. Куда там до нашего спокойного самообслуживания? Мил-ли-о-онник.
Сдаю куртку, озираюсь – никому до меня дела нет. Это даже хорошо. Очень хорошо. Вообще по этому поводу волнения-то и не было. Но знаю не понаслышке, как новичков любят вилами в бока подпирать. Только со мной такая стратегия не прокатит.
Третий этаж. Сорок первый кабинет в тупике. Звонок сюда долетает гулким эхом, хриплыми обрывками звуков. Дергаю ручку, ни на секунду не замешкавшись, и передо мной распахивает свои объятия душный кабинет. Не знаю, на кого смотреть? Все лица в одно любопытное сливаются, поэтому киваю кудрявой тетке в очках за учительским столом и иду вдоль третьего ряда в самый конец. Но сесть не успеваю.
– Ты ведь Дима? Дима Зайцев? – встает со своего места математичка и неловко улыбается.
– Да.
– Мне сказали ждать тебя в понедельник… А впрочем… Ребята! У нас пополнение. Знакомьтесь, Дима Зайцев. Будет учиться вместе с вами.
К чему весь этот детский сад? Я ж не гастролирующий артист, чтобы меня публике представлять, и не музейный экспонат, на который можно пальцем указывать. Длинный, подстриженный наголо, что за предпоследней партой, вытаращился, как будто только что с печки свалился. Сверлю его взглядом в ответ, а ему хоть бы что.
Пока математичка мелом по доске стучит, я, заняв удобную позицию на задней парте, пытаюсь быстренько вникнуть в суть. Только не первообразные меня интересуют. Вычисляю «ху из ху», сканируя макушки, подмечая движения каждого. Вот этот ушастый – явно безобидный тип. Сначала затылок усердно чесал, потом уткнулся носом в тетрадь и давай наяривать, даже на доску ноль внимания. На первом ряду двое – тоже ботаны какие-то. Во всяком случае сидят вместе, но не переговариваются. Сосредоточенно переписывают за математичкой решение. Возле учительского стола белобрысый развалился. Ничего не делает вроде, ручку грызет и отрешенным взглядом куда-то перед собой смотрит. Тут несколько вариантов: вундеркинд, родной сынок либо за неадекватное поведение могли за первую парту пересадить, чтобы все время на глазах был. Хотя… Этот, похоже, вообще какую-то самостоятельную по карточке пишет. Да… весело.
Во втором ряду одни девчонки. Черненькая однозначно из общей массы выделяется. Есть в ней что-то такое, что сразу взгляд цепляет. Или все остальные среднестатистические серые мыши. Такие никакие. А эта на контрасте выигрывает. А среди них – рыжий с оттопыренной губой. То, что он сидит в цветнике, тоже о многом говорит. Скорее всего, встречается со своей соседкой по парте. Плечо к плечу, локоть к локтю. Все с ним ясно.
У стенки тоже относительно тихо. Пухлый, «салатовое поло», лохматый и лысый. Вот последний, который в самом начале на меня таращился и сейчас периодически оборачивается, не вызывает доверия. Сидит один, вертится во все стороны, девчонку впереди себя донимает по-тихому – вылавливает двумя пальцами отдельный волосок из ее бесформенной прически, подрубленной сзади как-то слишком небрежно, и тянет, пока не выдернет. Та никак не реагирует. То ли не чувствует, то ли привыкла к его забаве. А может, училка такая, что все боятся лишний раз пошевельнуться, поэтому и тишина в классе гробовая? Только лысый ведет себя свободно. Но тоже молчит.
После урока математичка к себе подзывает. Она, оказывается, классный руководитель этого спокойного одиннадцатого «В». Тогда я вообще не понимаю, что за напряженная атмосфера здесь царит. В предыдущей школе классная с нами чуть ли не на одной волне была. На химии вечно насущные проблемы решали. Не до таблицы Менделеева. А тут все в учебе по уши.
Пока стою возле нее, слушаю какой-то бред о программе, предстоящих экзаменах, краем глаза наблюдаю за поведением этих послушников на перемене.
