й системе Ridero
Актёру
Заполненный партер;
Свет рампы бьёт в глаза,
По лицам он скользит
Лучом своим неловким.
И вроде бы пора
Нажать на тормоза,
Но занавес открыт
И нету остановки.
А кто-то наверху
Хохочет надо мной,
Читает мой роман
И дёргает за нити.
А там, внизу, кипят
Наполнены смолой
Огромные котлы
И демон-искуситель.
Не грешник, не святой
Я тот кто на земле
Под маскою чужой
Собою остаётся.
И слушает толпа
Мой монолог немой
И пусть душа болит,
Зато толпа смеётся.
И вот, когда в конце
Я выйду на поклон
В глубокой тишине,
Без криков и оваций,
Я смою грим с лица, —
Спектакль завершён
И что ни говори
Пришла пора расстаться.
И это каждый день
С начала до конца,
До крайней из минут
Всей этой жизни бренной.
Тогда в последний раз
Я смою грим с лица
И кто-то вслед за мной
Взойдёт на эту сцену.
Чужая
– Привет. – Здорово. – Как дела?
– Не ждал тебя я в этот вечер.
– Наверно зря сюда пришла,
В последний раз к тебе на встречу.
Ты помнишь встречу год назад,
Когда мы шли с тобою рядом.
И этот опустевший сад,
Укрытый первым снегопадом.
Ну а потом пошли в кино.
Зал полутёмный ресторана;
В бокалах красное вино
Пленяло нас своим обманом.
Судьба случайно нас свела
И разлучила нас случайно,
И эта фраза: – Как дела?
Сейчас так мало означает…
Так просто, глупо и смешно
И так не хочется мне верить
С другой ты будешь пить вино,
Другую провожать до двери.
Я словно вижу сон цветной
И почему-то понимаю,
Что ты мне всё-таки чужой.
Или, быть может, я чужая?
За день до тебя
Газета. Завтрак в семь.
Без темы разговор.
Негромко хлопнет дверь
И заскрипят ступени.
И тонким швом следы
Спускаются во двор,
Засыпанный с утра,
Листвой своей осенней.
Работа. Скоро два.
Молчащий телефон.
Сороки на ветвях
Расселись как по нотам.
Слезами октября —
Дождём залит балкон
И приоткрыта дверь,
Как будто ждёт кого-то.
И снова семь часов;
В кастрюле на плите
Уже почти готов
Здоровый, сытный ужин.
А дождик всё идёт
В кромешной темноте;
И город вновь дрожит,
И город вновь простужен.
Двенадцать. Тишина,
Лишь часики стучат.
Накопленную грусть
Смывает дождь осенний.
В холодном хрустале
Рубиновый мускат
И память. До тебя
Лишь несколько мгновений.
Не телефонный разговор
На кухне чайник заурчал довольно,
Свою работу выполнив сполна.
А в зале, на столе прямоугольном
Лишь два бокала белого вина.
Полотна штор, как смеженные веки;
Ресницы – тюль и коврик на полу,
И книги на шкафу в библиотеке,
И фикус в кадке, что стоит в углу.
Сейчас они свидетели немые
Той встречи, что так долго в жизни ждёшь.
Ускорили свой ход часы стенные,
По телу мышью пробегает дрожь.
Наш разговор
