ты шкура, – спокойно ответил Андрей и, усмехнувшись, добавил: – Продажная!
– А-а-а! – завопил Петухов и, размахнувшись, ударил Андрея по лицу, вернее, собирался ударить. Рука его, попав в захват, была резко вывернута болевым приемом. Майор с размаху врезался носом в стол. В это время стоявший сзади сержант ударил Андрея прикладом автомата в затылок. Потеряв сознание, тот рухнул на пол.
Вытирая с лица кровь и глядя на лежащее у его ног тело, Юрий Семенович неожиданно сообразил, что все складывается отнюдь не так плохо. Если рэкет еще нужно доказать, то нанесение физического повреждения майору милиции при исполнении служебных обязанностей налицо. Ну уж теперь гаденыш не отвертится.
– В следственный изолятор его, – распорядился майор и принялся поспешно оформлять соответствующие документы. Затем набрал номер начальника изолятора, своего давнишнего приятеля.
– Здравствуй, здравствуй, Владимир Олегович, да, это я, спасибо, неплохо. На рыбалку, а как же? В ближайшие выходные! Слушай, у меня к тебе личная просьба, сейчас к тебе привезут одного субчика… Да, опасный преступник, меня избил на допросе. Да, да, на самом деле. Пристрой его в «пресхату», чтобы в рэкете сознался. Ну, спасибо, спасибо, за мной не пропадет!
В камере номер восемнадцать, которую заключенные называли «пресхатой» или «козлятней», сидели «ссученные».[5] Было их там десять особей, во главе с неким Сашей Угловым по кличке Крокодил. Это был здоровенный тип, с длинными обезьяньими руками и перебитым носом, в прошлом боксер. Сидеть Крокодилу было долго, очень долго, он вообще лишь чудом избежал расстрела. Попал он в места заключения за многочисленные изнасилования, два из которых привели к смертельному исходу. Насиловал Крокодил малолетних, преимущественно мальчиков. Оказавшись за решеткой, он мгновенно сообразил, что долго здесь не протянет, на зоне таких, как он, не жаловали. Поэтому Углов кинулся на шею «гражданину начальнику», обещая все что угодно, лишь бы отделили от остальных. «Гражданин начальник» – добрая душа, вошел в положение и определил Крокодила в «пресхату», где тот, благодаря наглости и физическим данным, быстро заделался паханом. Остальные «ссученные» были под стать своему шефу, и на зоне ни один из них не прожил бы дольше суток. В «пресхате» им жилось неплохо, начальство хорошо кормило, даже водку и наркоту подбрасывало. За это они должны были «пресовать» тех, на кого им указывали, а именно непокорных подследственных, кто не желал сознаваться, или блатных авторитетов, которые стали «гражданам начальникам» поперек горла. Методы были разнообразные, начиная со зверского избиения и кончая изнасилованием. Последнее доставляло Крокодилу особенное удовольствие. Сейчас он, облизываясь, вспоминал вчерашнюю жертву, которую они несколько раз прогнали по кругу. Какая попка была! Персик! Парень ночью разбил себе голову о стену, но на это Углову было наплевать. Он вообще не жалел никого, кроме себя. Крокодилу только что сообщили, что сейчас подбросят еще одного. Класс! Повеселимся! А вот и он!
В камеру втолкнули
