Какая мука, и где я, собственно, нахожусь?! С трудом разлепляю веки. Оказывается, у себя дома, а измывается надо мной будильник! У, сволочь!!! Зашибу!!! Дайте мне кирпич!!! Заткнулся, падла, на свое счастье. Завод кончился. Ладно, живи покамест!
Время – девять утра. Пора вставать. Мама родная, до чего же хреново! Голова чугунная, тело ватное – перебрал накануне… «Если б было море водки, стал бы я подводной лодкой», – поет «Дюна». Стал я ею вчера, да еще какой! Скорее даже не подлодкой, а батискафом. Когда погружаешься – оно вроде бы и ничего, азарт появляется. Все норовишь глубин достичь, в которых, по слухам, истина скрывается. Врут слухи, нет там никакой истины, однако понять этого не успеваешь – отрубаешься. Утром начинается всплытие – пренеприятнейший, доложу вам, процесс!.. Чученька, милая, только ты меня жалеешь, существо бессловесное. Чуча – моя кошка: старая, толстая, важная… Десять лет назад я подобрал ее на лестнице тощим, лишайным, полуживым от голода котенком. Выходил, откормил. Поначалу называл: «Ах ты мой бедный уродец!.. Ах ты мое несчастное чучело!.. Чучело…» Чучело, так и прилипла к ней эта погоняла[50]. Потом для сокращения стала Чучей. Привыкла. Откликается. Теперь она – красавица! Отъелась, распушилась, умывается с головы до кончиков лапок двадцать четыре раза в сутки. Ужасно не любит, когда ее тискают, царапаться начинает. Зато, если Вите плохо – обязательно приходит посочувствовать, мурлычет, пристраивается к самому больному месту… Кисуля моя хорошая! Эй, Чуча! Погоди! Не надо мне щетину вылизывать! И так знаю – рожа у меня в настоящий момент не дай Боже! Бармалей по сравнению со мной – писаный красавчик.
Пищит сотовый телефон.
– Алло-о! – хриплю я.
– Проснулся, Витек? – доносится из трубки голос Сашки Белова.
– Частично.
– За руль сесть сможешь?
– Ясно дело.
– Тогда не опаздывай.
– Постараюсь…
Короткие гудки… Саша Белов – мой напарник. Вся наша бригада разбита на двойки. У каждой – свой фронт работ, свои точки. На стрелки, как правило, выезжаем тоже вдвоем. Большинство вопросов с другими группировками (за исключением чеченцев) можно решить мирно, ну а если вдруг нарвемся на толпу безмозглых отморозков – за нас жестоко отомстят. Шеф-то наш, Толик, всегда в курсе, куда мы отправились. Толковый мужик, прочно держит в руках нити управления. Правит жестко, но разумно и справед-ливо…
В висках толчками пульсирует кровь, в ушах звенит. Эх, была не была! Встаю! В квартире, как всегда, с перепою «гололед». Пол, сволочь, скользит под ногами, а мебель и острые углы стен непременно норовят задеть больного человека.
Ковыляю в ванную.
Н-да! Хорош!!! В зеркале вижу опухшую, обросшую обезьяну с золотым ошейником. Золотые цепи – непременный атрибут большинства современных бандитов. Лично я к рыжью[51] равнодушен, но на подопечных торгашей его изобилие производит ошеломляющее впечатление Благоговеют! Делаются мягче воска. Правда, не все пацаны
Кличка.
Золоту.
