рнавальной маски стало его органичной природой. Оно необходимо ему, как воздух. Без него он уже не представляет собственной жизни. Оно становится неотъемлемой частью любой мисте-рии и неизменной основной составляющей религии и мифологии. Объяснить это можно осознанием собственной греховности, присущим, безусловно, в меньшей степени античному, а в большей – средневековому человеку.
Тягостное чувство личной греховности, возникавшее духовной антитезой принятой за образец идеальной модели святости, не могло, в конце концов, не вылиться в эпатажное осмысление повседневной действительности, что в какой-то мере способствовало возникновению «института шутовства» в Европе и «института юродства» на Руси.
Сами «институты шутовства и юродства» как духовные проявления историко-культурного плана и как социоструктурные образования имеют огромное значение для изучения мирового культурного процесса в целом, не говоря уже о разделении на виды искусства и более конкретном делении на жанры.
Многим с детства приходилось слышать синонимы: скоморох, юродивый, Петрушка, Арлекин, Полишинель, клоун… Действо перечисленных персонажей нередко именовали буффонадой… Ошибочно полагать, что шутовство и скоморошество – только профессия, занятие шута и скомороха в средневековой Европе или на Древней Руси. Это понятие значительно шире, чем его трактуют различные словари. Шутовство и скоморошество – образ жизни, мировоззрение практически любого средневекового художника. Природа скоморошества и юродства в средневековой Руси была точно такой же, как природа трубадуров, миннезингеров, менестрелей и вагантов средневековой Европы. Частные различия, обусловленные национальным своеобразием, жизненным укладом, не отменяют общих закономерностей развития названных направлений. Следовательно, шутовство и скоморошество необходимо рассматривать как исторические явления европейского масштаба. Это, как никто другой, понимал М. М. Бахтин – создатель поэтики КАРНАВАЛА и КАРНАВАЛИЗАЦИИ…
Мы привыкли к традиционному изображению шутов. Когда мы произносим слово шут – сразу же перед глазами встаёт картинка: эдакий остряк-балагур в немыслимом колпаке с бубенцами. Три длинных конца колпака символизируют ослиные уши и хвост – атрибуты карнавальных костюмов во время римских Сатурналий и «ослиных процессий» раннего средневековья.
В картах шут играет роль символа. В Таро, к примеру, шут – карта Старших Арканов (карта 0 в английской традиции, карта 22 – во французской). Занятно, что и в споре двух школ Таро основным камнем преткновения является именно нумерация карты «Шут». В стандартной колоде игральных карт существуют два Джокера. Это карты с изображением шута, которые в большинстве игр стандартной колодой могут заменить в комбинации любую другую карту по желанию играющего.
О существовании шутов как профессиональной касты допустимо говорить со времени родоплеменного общества. Плиний Старший, описывая визит Апеллеса во дворец эллинистического царя Птолемея I, упоминает царского шута («planus regius»). Тем не менее, как отмечал М. М. Бахтин, в основном определение шут ассоциируется с европейским средневековьем.
Шут – символическое зеркальное отражение, близнец, тень короля. Шуты воспринимались как люди, оставшиеся по божьей воле недоразвитыми детьми. Не только люди с актёрскими способностями, но и люди с психическими заболеваниями зачастую зарабатывали шутовством средства к существованию.
Суфийские мистики издревле слагали притчи о Ходже Насреддине, который, по одной из версий, был шутом самого Тамерлана.
Все королевские дворы средневековья нанимали различного рода шутов, в число умений которых входило музицирование, жонглирование, актёрство и загадывание загадок.
Наибольшего расцвета институт шутовства достиг в период правления Елизаветы I Английской, современником и подданным которой был легендарный Уильям Шекспир, в сущности, также являвшийся Шутом и Лицедеем.
C наступлением эпохи Просвещения и Реформации традиция найма шутов прервалась.
Если говорить про шутовство на Руси, то это, как уже мною указывалось выше, – скоморошество, имеющее давние, ещё языческие традиции.
Постоянный персонаж русских сказок Иван-дурак (ср.: англ. Fool, Joker) часто противопоставляется царю именно в качестве носителя некого тайного знания, на первый взгляд кажущегося глупостью.
При русском барском доме или дворце содержались шуты, в обязанности которых входило развлекать забавными выходками господ и гостей.
При дворе русских царей, а после и императоров также содержались шуты. Известны придворные шуты Петра Великого – Иван Александрович Балакирев, вошедший в историю множеством рассказанных якобы им анекдотов, и Ян д`Акоста, которому за политические и богословские споры Пётр пожаловал остров в Финском
