водопадами. Она ожидала захватывающих приключений и неземной любви! А любовь ее в мечтах была похожа на Пола Маккартни, который тоже был во всем белом… Тогда все сходили с ума от «Beatles», и они с подругами не были исключением.
В ее мечтах никогда не присутствовали мысли о семье, о кухне и, тем более, о детях… Хотелось путешествовать по миру и делать великие открытия! Марго готова была совершать подвиги, чтобы страна гордилась ею! Вся жизнь мысленно умещалась в сорок лет и упиралась в высокие горы Пиренеи. Почему Пиренеи, она и сама не знала, ведь в мире много и других гор. Но нет, это были Пиренеи, разделяющие жизнь на две части, – как Францию отделяют от Испании. Жизнь до сорока лет, и там, за «Пиренеями», – всё, что после. А «после» было что-то непознанное и совсем не интересное. Что-то пугающее, типа – «пенсия», «давление» и «райсобес». Особенно ее пугало это слово «райсобес», пропитанное запахом старух и стариков. Конечно, были в жизни слова и пострашнее этих, но в то время, в свои шестнадцать лет, Маргарита их не знала: никто не голодал, не умирал, не болел, горе обходило стороной их семью, и жизнь казалась радостной и счастливой в шестнадцать лет! Все самое интересное – впереди! Ну кто мог сказать девочке, что за жизнь там, «за Пиренеями», если родителям было только тридцать семь, и они тоже не знали, что бывает после сорока лет. Они и сами постоянно пребывали в каких то подготовках и заготовках будущей жизни. За перевалом сорокалетнего возраста находилась только бабушка, а там для Маргариты жизни уже не было.
В институте она, так же, как и другие, думала: «Вот закончу институт и начну жить, как я хочу». Но для своей жизни нужна была своя квартира и она решила: «Вот получу квартиру, и начнется своя жизнь…» Но началась «перестройка», и квартиры уже никто никому не давал. Пришлось покупать за свои деньги кооперативную и выплачивать ее десять лет. Потом она вышла замуж, родила дочь, и все силы были брошены на воспитание ребенка и выполнение семейного долга. Но это тоже было как-то временно, ведь впереди ждала ее розовая мечта. Впереди была жизнь, полная путешествий, открытий и героизма, которой она ожидала и к которой шла. Все, что она делала по пути к своей мечте, было временным, казалось какой-то подготовкой к той, другой жизни.
Маргарита сидела и вспоминала: семнадцать лет… двадцать лет… тридцать… тридцать пять… и вот уже сорок…
Вино приятно кружило голову… и мысли лезли все разом, толкаясь и тесня друг друга… Сорок лет…
Маргарита всегда была успешной женщиной – в том смысле, в каком понималось это в советские времена: красный диплом, должность инженера в престижной конторе, трехкомнатная кооперативная «хрущевка» и собственный «жигуль».
Родители ее очень любили и дали своей единственной дочери прекрасное воспитание и образование. Да… Не Гарвард, конечно, и не Оксфорд – это сейчас она понимает, а двадцать лет назад иметь диплом Московского университета считалось очень престижным. Но по большому счету дело-то даже не в дипломе: и с хорошим дипломом можно
