ои мысли – находка для психиатра. Как бы это ни выглядело, нужно разобраться во всем, пока еще есть время. Или уже поздно?
Сейчас, сидя в чугунной ржавой ванне полностью голый, под струей еле теплой воды, которая была единственным источником тепла в этом забытом Богом месте, я дорожил каждой секундой, что мне отмерена. Редкие куски кафеля на очень старой серой стене и царивший здесь полумрак добавляли мрачности в мои мысли. Батарейки фонарика скоро сядут и наступит полная темнота, об этом напомнило мигание лампочки. Во всем должен быть смысл, даже в моем положении. Я должен найти его… Во что бы то ни стало должен найти смысл. Это мой последний шанс, и права на ошибку нет. Все имеет начало и имеет конец… Если конец моего фильма обязательно должен быть таким мрачным, милости прошу на шоу. Но я должен знать, почему все так. Размотать клубок моей жизни и понять, где произошел разрыв, есть лишь начало и конец, нужно вернуться в начало.
И было начало…
– Дядь Гриш, быть этого не может. Ты, наверное, перепутал ее с кем-то, – я все еще не мог поверить в слова моего знакомого, доброго друга отца.
– Антон, ну что ж я, твою жену не узнаю? Чем, чем, а зрением я никогда не страдал. Она это была. Она! – проскрипел старый онколог.
Я не верил. Может, просто не хотел верить.
Катя – любимая жена, нашла другого?! Бред. В такое нельзя, нет, просто невозможно поверить.
С другой стороны, зачем Григорий Алексеевич станет мне врать, с чего вдруг? Похоже, что он всего лишь хочет рассказать мне увиденное, чтобы меня не водили за нос.
Я не первый, кому говорят дурные новости в стенах его кабинета, хотя в отличие от других диагноз у меня необычный – измена жены.
– Ты не первый, кому супруга рога наставляет, – продолжил врач. – Хорошо, сейчас известно все стало. Спокойненько разведетесь, детей-то не успели нарожать. Пойми, я не мог скрывать такое от тебя, это было бы нечестно, хотя бы в память о твоем погибшем отце, я должен был сказать.
– Все прав
ильно, дядь Гриш, – пробормотал я, пытаясь прийти в себя, – все правильно.
– Ты, главное, не расстраивайся. Найдешь себе другую, такую, чтоб налево не бегала. Их вон, сколько ходит, – развел руками Григорий. – Ты парень видный, долго один горевать не будешь, нос не вешай.
«Хорошо ему говорить,… – подумал я. – Он -то не чувствует, как сильно я люблю Катю».
Как же так? Все же было хорошо… или, по крайней мере, нормально. Как у всех. Что случилось?
Я чувствовал себя рыбой, выброшенной на берег под палящее солнце, рыбой, которая тщетно пытается сделать вздох… И с каждой секундой осознает, что задыхается и вот-вот умрет.
Мне нужно на воздух.
– Я, пожалуй, пойду – вставая со стула, сказал я.
– Давай, только сильно не раскисай! – подбодрил добрый доктор. – У тебя вся жизнь впереди, столько еще женщин будет.
Мне не нужны другие, мне нужна была одна она – признался я самому себе, но вслух ничего не сказал.
Я вышел из кабинета онколога. В коридоре уже ждал другой пациент, и я надеялся, что ему повезло больше, чем мне.
Как же так?
Я был счастлив, строил планы, был уверен, что нашел в жизни свою настоящую искреннюю любовь. А она оказалась фальшивкой. Ведь не бывает в настоящей любви измен. Я любил ее по-настоящему, с самой первой минуты, а она, оказывается, и не любила вовсе. Или разлюбила за три года совместной жизни?
Я вышел на улицу из поликлиники и полной грудью вдохнул свежий воздух. Голова пошла кругом.
Как же так?
Я добрел до остановки и плюхнулся на лавку, не понимая, куда идти дальше. Отравленные разочарованием мысли не покидали голову.
В один миг, когда я узнал об измене Кати, мой мир рухнул – потому что был целиком и полностью завязан на ней. Она была моим воздухом, а теперь я задыхался от обиды…
Я поступал в тот же институт, что и она, чтобы быть рядом с ней. Я нашел работу рядом с домом, отказался от стажировки в Москве. Все, что угодно, лишь бы быть с ней. Даже в этот город я переехал, чтобы она была ближе к родителям.
Весь мир, все мысли и планы, завязаны на одном человеке. И оказалось, что этот человек меня предал. Как она могла так поступить со мной?
К остановке подъехал старенький автобус. Прочитав табличку, я сначала не поверил своим глазам. Конечная остановка – «Слободкино» – село, откуда я родом. Мы переехали оттуда в город пятнадцать лет назад, почти сразу после смерти отца. Квартиру так мать и не продала, там какие-то родственники дальние поселились. Хотя мать говорила, они вроде как съехали пару месяцев назад.
Возвращаться
