вшись под Калугой, в древней, но нищей дворянской семье, Михаил Дмитриевич мог бы всю жизнь быть не более чем провинциальным помещиком и штабным офицером. Но, обладая феноменальной, как говорят сегодня, фотографической памятью, и каким-то необъяснимым чудом оказываясь всегда в нужное время и в нужном месте, Воротынский пробился ко двору, став уже в 40 лет неформальным министром иностранных дел империи. Вскоре, как и большинство ярчайших деятелей той эпохи, Воротынский вступил в масонскую ложу, и не простую, а в высшую и древнейшую ложу розенкрейцеров, целью которых было постижение тайны вечной жизни.
Масоны в России были не в почёте. Императрица относилась к ним с недоверием и несколько их побаивалась, так как по своей идеологии масоны были приближены к республиканцам. Но гонения на ложи в России начались только после Великой французской революции в 1792 году. Михаил Дмитриевич, купив под Петербургом село с небольшой усадебкой, пригласил своего друга, молодого и талантливого архитектора Николая Николаевича Львовского перестроить старое здание барского дома. Процесс этот, в совокупности с обустройством парка, занял 12 лет. Сразу после окончания строительства, умирает жена Воротынского. Ночи напролёт, отдыхая от государственных дел, безутешный князь устраивал самые развратные пиршества на своей новой даче, где содержал горем из иностранных девушек. За всё время, пока усадьба находилась в собственности Воротынского, он не приглашал туда никого, кроме Львовского и графа Кольцова, также видного русского масона. Вскоре, при дворе и в салонах вельможных господ стали шептаться, что шумными оргиями и пьянством на своей «содомской даче», Воротынский пытается скрыть алхимические опыты. Многие позднее объясняли феномен богатства князя тем, что он в подвалах усадебного дома превращал свинец в золото, в то время, как Львовский и Кольцов шумели на верху, отвлекая внимание. Толки усиливались и, в конце концов, Воротынскому пришлось пригласить на свою дачу Императрицу и её ближайшее окружение. На том званом вечере, Михаил Дмитриевич представил господам свою коллекцию ювелирных изделий и драгоценных камней. Среди всего того бесчисленного количества самых разнообразных самоцветов, стоял особняком и сразу бросался в глаза алмаз, размером больше куриного яйца, необыкновенно чистый и сияющий, словно солнечный огонь, который отчего-то князь поспешил от гостей спрятать, объяснив Императрице, что это всего лишь стекляшка. Сразу после смерти Воротынского алмаз пропал. Несколько приятелей князя уверяли, что видели этот камень и даже держали его в руках. Масоны же, а в особенности розенкрейцеры, знали, что подобные алмазы являются прекрасной основой для философского камня. Оттого, многие авантюристы пытались выкрасть у наследников канцлера его бумаги, среди которых были письма, составленные при помощи секретных масонских шифров. Единственный сын и наследник Михаила Дмитриевича, Фёдор Михайлович, на протяжении 40 лет искал в подземельях усадьбы тот самый алмаз, но безуспешно. Его дело продолжил сын – Александр…
* * * * *
Усадьба Воротынское, дача канцлера Михаила Дмитриевича Воротынского, 20 июля 1860 года.
Александр Фёдорович Воротынский вошёл в подземелье, освещая путь масляной лампой. За ним в тёмную, сырую, холодную галерею вошёл специалист по тайным символам, статский советник Аркадий Елагин и несколько мужиков из прислуги Воротынского.
– Начнём поиски с западного крыла – сказал Александр Фёдорович – Аркадий Петрович, простукивайте каждую пядь стены.
Статский советник кивнул, взял из рук слуги вторую лампу и прошёл направо, в просторный коридор.
– Остальные – простукивайте в северо-западном рукаве. Там есть несколько комнат. Там тоже ищите. От удара должен быть звонкий, пустой отзвук. Тогда зовите меня и будем ломать. Всё ясно?
Мужики одобрительно покачали головой и, вооружившись алюминиевыми ложками и молотками, пошли в рукав на северо-западе от основной галереи. Сам Александр Фёдорович прошёл чуть дальше и стал осматривать стены в просторном круглом зале на северо-востоке.
Все помещения под дачной усадьбой Воротынских были соединены между собой, составляя огромный лабиринт подземных ходов со всевозможными потайными и явными комнатами, углублениями и карманами, в которых при Михаиле Дмитриевиче располагались алхимические лаборатории и склады продуктов. В эти катакомбы можно было попасть снаружи, вплыв в грот с Невы, на берегу которой стоял дом, или же из тайного хода в лесу, в нескольких верстах к северу от усадьбы. Также два хода были в самом доме.
Через час-полтора из северо-западной галереи донёсся крик одного из мужиков-слуг:
– Александр Фёдорович! Я нашёл! Идите!..
Внезапно голос мужика сорвался и стих. Прибежавшие на крик в общую галерею другие слуги, к тому времени разбредшиеся по подземелью, долго не могли понять, откуда он доносился. От северо-западного рукава, по небольшому, круглому, похожему на трубу проходу, можно было выйти в кладовку, где хранилось вино. В этой самой кладовке, спустя ещё полчаса поисков и зазываний пропавшего мужика,
