а, если бы слезы не обжигали израненную кожу. Все проблемы в ее жизни возникли после того, как она осознала, что уродлива. В это трудно было поверить, сотни ее хорошеньких ровесниц и просто незнакомых девушек на улицах будто служили подтверждением того, что женщина должна быть прекрасна. Она бы тоже была прекрасна, если бы не эта ужасная сыпь с тринадцати лет ставшая покрывать все ее лицо и тело.
Анна давно отчаялась. Нарывы расцветали на ее коже, ужасные и отвратительные, будто гноящиеся алые бутоны. Если бы только хоть один врач мог понять, от чего они возникают. В чем может быть причина такого ужасного заболевания, которое, однако, не заразно и вовсе уж не вызвано аллергией или какими – то внутренними причинами.
Доктора замучили ее. Они терялись в догадках и, наверное, страдали уже не меньше, чем она сама, думая о том, как бы поскорее выставить ее к другому специалисту. Это было так удобно, просто сказать, что ее заболевание не по их линии, и таким образом сохранить собственный престиж, так и не разобравшись с больной. Таким образом, аллерголог направлял ее к дерматологу, тот к инфекционисту, и так далее, и все опять по кругу. Сотни ненужных анализов так остались сделанными в пустую, выписанные лекарства только обострили сыпь. Последний врач, к которому она пришла, внимательно изучив карту, явно тут же сообразил, что бессилен, но жажда сохранить свою репутацию не позволила ему хоть чем – то это показать. Он мог бы показаться беспечным, когда самым невинным тоном спросил:
– А почему вас это так удручает? Жить ведь можно продолжать в любом виде. Хм… Во всяком случае, я советую вам позагорать немного под солнцем, и, может быть, все пройдет само собой.
Бесполезно было повторять лишний раз, что она загорает под солнцем с самого детства, а сыпь ее от этого ничуть не уменьшается. Он просто не хотел ее слушать, черкнул что – то в карточке и дал понять, что прием окончен. И такой вот еще подлец, который ничего не сделал для того, чтобы помочь больной получит от государства деньги за ее визит в поликлинику. Интересно, как бы он сам запел, если бы ему все лицо разнесло больными вздутыми гнойниками.
Придя домой после очередной неудачи, Анна уже не сдерживала слез. В детстве она еще могла не плакать, но теперь уже нет. С каждым годом отчаяние возрастало. Теперь ей уже было двадцать пять, и сыть становилась все сильнее. Лицо, которое могло с возрастом стать таким же очаровательным, как у ее подруг, было похоже на один большой, покрытый коростой, красный шрам. А еще эти гнойники так болели, будто были чем – то сильно обожжены. Не удивительно, что люди подозрительно поглядывали на нее, когда она садилась в вагон метро или заходила в автобус. Но кроме физических мучений были еще и душевные. Последние даже причиняли больше боли. Ей ведь уже так много лет, а она до сих пор одна. Стоит ей только посмотреть на нежно обнимающуюся пару на улице, и сердце тут же настигает болезненный укол.
Это лицо, которое выглядело так, будто она попала в аварию испортило всю ее жизнь. Когда – то, когда высыпания еще не так обострились, парень, о котором она едва ли могла себе позволить даже мечтать, проявил однажды к ней интерес. Все кончилось слишком трагически и грубо. Конечно же, фурункулы на лице опять сыграли против нее. От быстрых реплик «я занят сегодня», «у меня дела завтра», «и через пару дней я с тобой встретиться тоже не смогу», ей было обидно до сих пор.
Только дома ощущение покоя понемногу возвращалось. В ее маленькой комнатке давно не было зеркал, но полки здесь были заставлены всеми самими красивыми предметами, которые она могла позволить себе купить. Это были дешевые вещицы, но смотреть на них всегда было приятно. Красота, беспощадно отнятая болезнью у нее, повторялась в крошечных лицах маленьких фарфоровых куколок, одетых по старинной моде, в фигурках рождественских ангелов и настенных миниатюрах. Анна вставляла в рамки рисунки танцующих пар, и думала, что такой роскоши в ее жизни не будет никогда. Никто никогда не обнимет ее за талию, не закружит в танце, ее кожа никогда не станет такой гладкой, чтобы другому человеку было приятно прикоснуться к ней.
Последний раз, когда она вернулась домой с этими мыслями, в ее руках был сверток с очередной маленькой покупкой для своей коллекции. Она взяла ее прямо на улице у странного продавца, который не внушал доверия. Он окликнул ее в темном безлюдном сквере и предложил посмотреть на его единственный товар – небольших размеров фреску или икону, не важно, что это было, но красивое лицо архангела на ней так резко напомнило Анне об утраченной красоте, что она уже не могла оторвать от него взгляда. Теперь красивое изображение летящего ангела с золотыми локонами и роскошными крыльями стояло у нее на подоконнике, дополняя общее собрание редкостей. Странным казалось то, что это ослепительно белое создание, нарисованное на темной дощечке, будто парило над фоном мглы. Как вообще можно рисовать такую белую фигуру рядом с отталкивающей чернотой.
Ей было и не важно. Главное, можно смотреть на это изображение, и не важно, что для других девушек существуют зеркала. Анне в этой жизни было оставлено право
