старшие дети называли перекрученную на мясорубке печень в соусе цвета детской неожиданности. Мамка чуть со стула не упала. Врач побелела. Принесли обед. Щи из свежей капусты, перловую кашу с той самой печенью. По моему виду они поняли, что есть я это не буду, даже если придется умирать от голода. Врач сдалась. Матери разрешили кормить меня домашней едой. Тетка Таня взяла отпуск и три раза в день привозила мне еду. Молочный суп, пюрешку, курочку, кисель, творог. Я быстро поправилась, но болезнь все равно дала осложнения, и с тех пор, меня каждую весну отвозили в больницу. Жаль, что отпуск, чтобы меня покормить, уже никто не брал.
Откуда берутся дети?
Как и всех детей, меня очень интересовал вопрос о том, как я появилась на свет, и откуда принесли Лариску.
– В капусте нашли. – Отвечала мать.
– А Лариску где нашли?
– А Лариску аист принес. – Вставил отец.
Я стала рассуждать вслух. – Если ее принес аист, то и забрать назад сможет. Может он ее потерял, а теперь ищет, скучает. Нужно ему помочь!
– Мам, как аиста найти? Надо ему Лариску вернуть.
Бабушка ласково погладила меня по голове, – внучка, детей Бог дает.
– А когда заберет? – с надеждой спросила я.
– Как время придет, так и заберет.
Я хотела узнать об этом поподробнее, но мать увела меня спать. Вечером следующего дня мы бегали по комнатам, и Лариска упала, при этом стукнулась головой о чугунную батарею. Крови не было, но мгновенно выросла огромная шишка.
– Ну вот, – сказала я ей, – никому ты не нужна теперь такая побитая и лохматая, ни богу, ни аисту.
Наплевала
Как-то раз, перед сном, мама позвала нас с Лариской есть тюрю. Тюря, это такая вкусная еда для деревенских малышей. Ее делают так: в парное молоко крошат свежий пшеничный хлеб и добавляют мед, варенье или сахар. На вкус тюря напоминает йогурт с отрубями и фруктовым наполнителем.
Уселись с Лариской за стол. Она ела и болтала ногами, старалась достать до моей коленки, мне было больно, и я в отместку плюнула ей в тарелку. Мать подвинула мне Ларискину тарелку.
– Ешь! – строго сказала она.
Не долго думая, я плюнула в свою тарелку.
– И это ешь! – приказала мама.
Есть все это добровольно, я естественно отказалась. Но мамку это не смутило, и я, рыдая и давясь, доедала все, но уже не за столом, а стоя в углу, опасливо косясь на папкин ремень.
Тюри я наелась в тот вечер на всю оставшуюся жизнь.
Шубка
Мне лет пять. Поздняя осень. Нам купили шубку. Шубка дорогая, стоила ползарплаты, и она была одна на двоих, потому что в наш сельский магазин привезли шубку всего одну. Одну такую замечательную черную цигейковую шубку. Кому в пору, та и будет носить, объявила нам мать, и началась примерка. Лариска надела, покрутилась перед зеркалом и сияла. Я надела, покрутилась и не сияла. Я всем своим видом давала окружающим
