ни в сто лет. Не исключено, что в раю я буду лежать на кисельном берегу под пальмой, жрать спелые финики, внимать божественной музыке и периодически валяться у бога в ногах, вымаливая прощение за грехи всего человечества, оставшегося на земле и продолжавшего с упоением грешить. Возможно. Но сейчас я хочу быть здесь, в своей стране, в своей квартире, на своей лоджии, пить хороший кофе и курить хорошие сигареты. Финики, в конце концов, никуда не денутся, а вот индюшатину в раю вряд ли кто предложит. Меня вдруг стошнило – пока я рассуждаю о вечном, мой желудок отчаянно семафорит: какие финики? Какая индюшатина? Дай хоть краюшку хлеба с маслом!
– Привет, – Олег отозвался сразу, я по-хохляндски подметил – щось у лиси сдохло. – У меня к тебе дело… надеюсь, сейчас ты один в ванной?
– По-твоему, я провожу в ванной целые сутки?
– Да хоть один, ты задолбал?!
– Бери меня в напарники, раз без меня ничего не можешь сделать.
Я сидел в открытом кафе, ждал Олега, через несколько минут он подъехал. Господи! Кто бы видел, с какой важностью он вышел из машины, ну как минимум с «Бентли», стоимостью под полмиллиона долларов! И при этом старался поймать на себе восхищенные взгляды девушек, находящихся в радиусе двухсот метров. Однако ничего подобного не произошло, что сильно расстроило моего друга и очень рассмешило меня.
– Есть одна дамочка… – мне не надо было делать просительную интонацию.
Потом битых полчаса я воспитывал его, убеждал, что так жить нельзя, что беспорядочные половые связи…
– Я не понял! Ты сыскарь или Макаренко?
– Ладно, закончим.
– Нет, не закончим! Ты просишь меня об услуге, а, получая согласие, говоришь, что я дурак. Это и есть твой метод?
После того, как я разъяснил ему, в чем заключается его задание, тот с откровенным удивлением уставился на меня.
– Так сколько говоришь ей лет?
– Пятьдесят пять.
– Спасибо. И как ты предлагаешь обслужить эту старушенцию?
– Она совсем не старушенция. Зрелая, интересная женщина…
– Да? Вот ты ее и влюбляй!
– Олег, черт подери, она моя клиентка!
Спал я очень плохо, можно сказать и не спал вовсе, а находился в состоянии полудремы. Я понимал, что поступаю вопреки своим убеждениям, веду двойную, некрасивую игру (и это, заметьте, первое мое дело). Это с этической стороны, а с точки зрения простого человека, Станислав был мне очень симпатичен. Может, я выскажусь пафосно, но в моих руках была его дальнейшая судьба. Согласно брачному контракту, если расторжение брака состоится по инициативе мужа, он теряет все. А, как известно, не имея за душой ни гроша, очень сложно добиться приличного положения в обществе. Единственная дорога без подножек, это дорога на паперть.
