м вкладывает в мою руку металлическую рукоять меча, выскользнувшего из обтянутой перчаткой ладони. В воздухе висит запах пота и цитрусового мыла, смешанный с ароматом зелени и цветов.
Я потираю бедро, которое продолжает ныть после падения, вновь принимаю стойку и смотрю на наших соперников, которые стоят на траве, покрытой пятнами крови. У моей противницы кожа светится прекрасным нездешним светом… у того, кто напротив Томаса, – мускулистая фигура и бесстрашные зеленые глаза. Их серебряные мечи сверкают в лучах осеннего солнца; в клинках отражаются лица, которые не выдают никаких чувств. Лишь иногда, когда они пытаются предугадать нашу стратегию, на них наползает удивление – медленно, как грозовое облако.
Мое сердце мерно бьется от предвкушения. Я вытираю пот со лба. Они моложе и быстрее – но на нашей стороне мудрость и ни с чем не сравнимая связь. Мы двадцать два года были заодно. Эти дилетанты с нами не справятся.
Не обращая внимания на то, что под слоями одежды моя кожа разогрелась и чешется, я заставляю себя расслабиться, но продолжаю сохранять стойку и держу меч наготове. Я вновь опускаю на лицо маску.
Мой муж частенько подает знаки, которые могу разгадать только я: кивок – значит «увернуться», прищуренный взгляд – «блокировать удар». Но на сей раз я не нуждаюсь в его инструкциях. Я знаю свою противницу. Я наблюдала за ней достаточно долго, чтобы выяснить ее сильные и слабые стороны. Она сейчас атакует слева, и я отобьюсь серией из шести ударов. Если только она не решит разнообразить тактику.
Полагая, что она разгадала мой замысел, она смотрит на меня пронизывающими синими глазами и улыбается – слишком уверенно, – прежде чем надеть маску. Ее тело напрягается, и мое тоже – я словно предлагаю ей сделать первый шаг.
Изящно и осторожно она переступает с ноги на ногу и наносит колющий удар справа, пытаясь застать меня врасплох. Я бью ее по клинку, чтобы сбить с ритма. Она теряет равновесие и старается поправиться, поставив неуклюжий блок. В спешке она приоткрывает корпус.
Зарычав, я целюсь мечом ей в сердце и чувствую, как что-то лопается, когда острие протыкает белую куртку. Она роняет меч и хватается за грудь. Глаза под маской делаются круглыми. Кровь брызжет на траву и на мои белые теннисные тапочки.
– Мама? – удивленно спрашивает она и падает наземь.
Я срываю маску, сбрасываю перчатки, опускаюсь рядом с ней на колени и безжалостно тычу поверженную соперницу под ребра.
– Признай! – кричу я. – Признай, что я королева!
Джебедия и Томас смеются, стоя в сторонке, а Алисса истерически хихикает и барахтается на спине, как опрокинутая черепаха. Она пытается отдышаться и избегнуть мучительной щекотки. Маска съехала, и я вижу раскрасневшееся лицо.
– Признай! – вновь требую я.
– Ни за что! – визжит Алисса, хватает меня за руку и валит наземь.
Вскоре ребра от безжалостной щекотки болят уже у меня; мы обнимаемся и смеемся до слез.
– Так, – говорит Томас, сохранивший достаточно самообладания, чтобы призвать к временному перемирию. – Старшие выиграли. Всё честно.
– Опять нас накололи, – шутит Алисса.
Джебедия негромко посмеивается и берет ее за испачканную кровью руку.
Томас помогает мне встать, и я стряхиваю красные брызги с фехтовальной куртки и штанов. Пальцы слипаются.
Томас приносит нам всем полотенца, чтобы привести себя в порядок. Я вытираю лицо.
– И все-таки мне кажется, что пакеты с бутафорской кровью – это как-то слишком, – говорит Дженара, которая сидит на качелях вместе с Корбином (они собираются бросить вызов паре победителей).
Дженара пьет лимонад – розовый, как ее волосы. Она морщится.
– Выглядит просто жутко.
– Ты шутишь? – спрашивает Алисса с улыбкой, разглядывая множество алых брызг на своей одежде, а также на лилиях, жимолости и серебристой лакрице вокруг. – Это же прекрасно. Сюда так просилось что-то новенькое.
Длинная светлая коса у нее вдоль спины качается из стороны в сторону, как живая. С помощью магии Алисса поднимает блестящие капельки воды с цветов и прочих растений, а затем оживляет красные брызги на своей одежде и заставляет присоединиться к ним. Поддельная кровь парит в воздухе шариками размером с бисерину; они постепенно сливаются, как капли дождя на стекле, и получается что-то вроде блестящей алой арки, похожей на витражное стекло. Алисса хватает Джебедию за руку и подтягивает к себе. Он ухмыляется и начинает вести: они танцуют в этой импровизированной беседке, двигаясь изящно и осторожно, чтобы не нарушить иллюзию.
Томас неодобрительно наклоняет голову, хотя невозможно не заметить гордость в его глазах. Если бы не трехметровый деревянный забор, который
