как тучи перед дождем. Тридцать жестоких взглядов пожирали дерзкого новичка, который явно не имел отношение к преступному миру и попал сюда по глупости. Или для чего–то еще?! Может это ментовская «наседка»!
Смотрящий обошел жилистого спортсмена и подошел к параше. Зажурчала струя, камера стихла, все ждали решения Сухого. У Тимура вспотели ладони, он ожидал самого худшего и был готов биться до последнего. Сегодня он попал в новый и пугающий мир. Туда, где не знаешь, что произойдет в следующую секунду. Если «братва» зацепиться за какой–либо «косяк», ему не поздоровиться. Могут заколоть «заточками» или затоптать насмерть, или еще хуже – изнасиловать всей камерой и тогда можно мылить веревку.
Сухой вытер руки об старые вытянутые трико и вернулся на свое место. В камере находилось около пяти мужиков средних лет, все синие от татуировок, с колючими взглядами и тяжелой аурой душегубов, и два десятка молодых парней. Все настороженно наблюдали за новичком, Гвоздь вытащил из-под матраца заточенную ложку, и приготовился прыгнуть на новичка. Сухой опустился на продавленную кровать и усталым голосом сказал:
– Ладно, будь пока мужиком, а потом разберемся. Твоя «шконка» сверху, пацаны подвиньтесь, пусть братик ляжет.
Юматов сдвинулся с места и прошествовал к освободившемуся кусочку кровати. Справа лежал дерганый парень в темно–синем спортивном костюме и поджигал зажигалкой полчища клопов, которые рвались из–под плаката «Анджелины Джоли» поближе к потолку. Слева храпел мужичок лет сорока в вытертом пальто и джинсах. Юматов осмотрелся: в углу – параша; справа ящик, заставленный черными пакетами; слева от входа – холодильник; по центру камеры – узкий длинный стол. На столе валяются газеты, пару пепельниц, алюминиевые кружки, головка лука и краюха черного хлеба. Преисподняя!!!
Со всех сторон врываются флюиды настороженности и звериной жестокости. Юматов лег поудобнее, и подложил под голову локоть. Сколько мне здесь находиться и что будет дальше??? Хотелось позвонить отцу, но телефон у него отобрали. Минуты и даже секунды тянулись чудовищно медленно, казалось, что прошла неделя. Юматов закрыл глаза и не заметил, как провалился в тяжелый сон. Ему приснилась Ирка, которая уезжает в его черной «Хонде» с незнакомым хмырем. Потом плачущий отец с ключами в руке. Потом Железный Майк, который бегал по рингу за каким – то тощим блондином в розовых борцовках, и никак не мог сбить того с ног. Проснувшись поздно ночью от нехватки кислорода, Юматов осмотрелся и понял что это только преисподняя. Ад еще впереди…
***
– Подъем! На поверку становись! – прокричал противный давящий голос в коридоре.
Заключенные начали открывать глаза и материть конвоира Семенова, но послушно спускались на пол и обували немытые ноги в домашние тапочки. Они чувствовали себя как дома, в отличие от Тимура, поэтому матерились чисто для порядка. Даже смотрящий, понуро втиснул толстые кривые пальцы в растоптанные тапочки, и поплелся к выходу позади остальных. В коридоре их пересчитали.
