еловеческого существования – детства. Помню себя лет с шести, до этого – только обрывочные воспоминания. Именно этот период, как мне кажется, определяет будущий путь взросления и становления человека.
Позвольте представиться: Жан-Эдуард Боссе. Уроженец города Гатьер, Приморские Альпы, Прованс. Богу было угодно, чтобы я появился на свет седьмого декабря тысяча восемьсот пятьдесят четвёртого года, в небольшом провинциальном городке, где все жители знакомы друг с другом. Сколько себя помню, родители жили очень скромно, если не сказать бедно, в постоянной борьбе за наше существование. Отец работал на своего двоюродного брата Франсуа, который купался в богатстве, но был жаден и скуп даже к своим родным. Хоть он и считался моим крёстным, ни любви, ни внимания от него я никогда не получал. Более того, с детства недолюбливал этого господина, считая, что это он разлучает нас с отцом.
Видели мы главу семейства только по выходным и в праздники. Папа возвращался из Ниццы на несколько дней, чтобы снова уехать на всю неделю, а заработанных им денег с трудом хватало на то, чтобы прокормиться. Мать подрабатывала в гостинице: стирала и отглаживала постельное бельё. Она перешивала и чинила одежду всей семье и соседям, когда те платили. Работала она от рассвета до заката и была вечно уставшей, несдержанной с нами. Две из трёх моих старших сестёр Жанна и Габриель помогали матери по хозяйству и работе, а Николь – младшая присматривала за мной.
Самое счастливое воспоминание той поры – моя крестная Мерлен. Она была акушеркой и приняла на свет множество детишек, в том числе и меня. Это было её призванием, Божьим даром. Хотя образование у неё всего несколько классов церковно-приходской школы, зато «руки золотые», как часто говорила моя мать. Акушерскому делу Мерлен обучила родная бабушка, у них эти знания и умения передавались из поколения в поколение. Так что, те, кто не мог себе позволить оплатить роды в больнице, обращались к ней. В нашем городе Мерлен все уважали. Но в личной жизни этой молодой женщине почему-то не повезло. Замуж она так и не вышла, несмотря на то, что была миловидна лицом, стройна фигурой и имела ангельский характер. Конечно, я не думал об этом тогда, но осознаю теперь, что вся любовь Мерлен была направлена на меня. Она заботилась обо мне, дарила нежность и душевное тепло, такие необходимые каждому ребёнку. Это стало прочным фундаментом моей веры и основой моей духовности.
– Эдуард, мальчик мой, ты не ушибся? – крёстная смахнула с моих коленок песок. – Небольшая ссадина. Подожди, сейчас мы её залечим!
Она сорвала какой-то листок, помяла его в руках и соком растения обработала мне ранку.
– Удивительный ребёнок, даже не заплакал!..
Мерлен подула на ушиб, а я засмотрелся, какой золотистый отлив у неё на волосах, когда солнечные лучи попадают под шляпку.
– Тебе, правда, не больно?
– Нет! Я уже большой, могу и потерпеть. Мужчина должен быть сильным!
– Смотри под ножки, хорошо? Нам ещё через веcь город идти.
Мерлен жила на другом конце города, в небольшом старинном доме, принадлежащем испокон веков её семье. Погода стояла солнечная и ветреная, что спасало от полуденного зноя. Обычно после обеда сестра заставляла меня спать, но в этот чудесный день моя любимая Мерлен пришла за мной, чтобы забрать к себе в гости, и спасла от горькой участи.
Моя добрая прекрасная крёстная, словно настоящая фея, умела творить чудеса и превращать каждый день в маленький праздник. Вот и в этот раз мы не прошли мимо заветной кондитерской лавки.
– Добрый день, мсьё Жак!
– Добрый, мадемуазель Берже! Как поживаете? Смотрю, Ваш крестник ещё больше подрос и стал совсем шоколадного цвета!
– Спасибо, хорошо. Вы правы, Эдуард подрос, – Мерлен ласково погладила меня по голове, – и много времени проводит на улице, когда же, как не летом, гулять? Такая прекрасная стоит погода!
– Это, да! Что-нибудь желаете?
– Выбирай, солнышко, чего ты хочешь?
У меня разбегались глаза от обилия кондитерских деликатесов, но в этот раз моё внимание приковал к себе шоколадный крем, обильно наполнявший пирожное с яркой вишенкой наверху, на него я и указал пальцем.
Родители мои никогда не могли позволить нам такую роскошь, Мерлен это хорошо знала, потому баловала меня каждый раз, когда мы направлялись к ней домой, а на обратном пути, по обыкновению, покупала леденцы не только для меня, но и для моих сестёр.
Мсьё Жак погрузил приглянувшееся мне сладкое сокровище в красивую коробочку.
– Ещё что-нибудь желаете?
– Нет, благодарю Вас!
Крёстная заплатила, и мы отправились в путь. Я уже предвкушал, какая вкуснятина ожидает меня совсем скоро.
– Спасибо,
