пожал плечами:
– Они в отчаянном положении и просят слишком многого. Мы можем рассказать им все, что знаем сами, можем даже набросать карту сообразно всему, что сумеем вспомнить, но чтобы возвращаться вместе с ними на Глубинные тропы… Нет, ты прав.
– Сам рассказывай им все, что знаешь, – насупился Логейн. – Я на сегодня орлесианцами сыт по горло. Особенно этим подлизой Ремийе. Надеюсь, ты понимаешь, что ему нельзя доверять?
– Ну да, он же орлесианец.
– Ладно. Шути над этим, коли охота.
Логейн повернулся и двинулся к низкой дверце позади трона.
– Я пошлю кого-нибудь сказать Серым Стражам, чтобы вернулись, но только смотри не возись с ними слишком долго. Нынче утром, Мэрик, дел и так хватает. Посланник Киркволла страстно жаждет обсудить положение с пиратством на побережье, и я полагаю, что если ты соизволил побеспокоить себя ради такого рода аудиенции, то, быть может, сумеешь совершить такой же подвиг ради настоящего дела.
– Сумею, – ответил Мэрик.
Глядя, как старый друг широким сердитым шагом покидает зал, он ощутил пустоту и, может быть, даже малую толику жалости. И тут же ему стало совестно из-за этой неуместной жалости к человеку, который столько сделал для него. Потому что, сколько бы Логейн ни твердил, что застрял в Денериме для того, чтобы помочь разобраться с делами, Мэрик хорошо знал, почему на самом деле он до сих пор не вернулся в Гварен. Там жили его молодая жена и маленькая красавица-дочь.
Все от чего-то бегут…
Серые Стражи и Первый Чародей вернулись в тронный зал, настороженно озираясь по сторонам, явно озадаченные тем, что на помосте больше не было Логейна. Мэрик ощущал себя на десять лет старше. Он сидел на троне ссутулившись, совершенно не готовый вести кого бы то ни было и куда бы то ни было.
Женевьева решительным шагом вышла вперед – воплощенная женщина-воин, зрелая и весьма уверенная в себе. Вид ее поневоле заставил Мэрика задуматься: какой стала бы Роуэн, доживи она до этих лет? Уж верно не такой целеустремленной и черствой – в этом Мэрик был убежден. Роуэн была отзывчива и сердечна. Она неизменно проявляла искреннюю заботу о своей стране и при всякой возможности баловала и нежила сына. Ей нравилось быть королевой не меньше, чем матерью, и гораздо больше, чем просто воином.
По правде говоря, Мэрику казалось, что седовласая женщина-командор куда больше смахивает на Логейна.
– Вы передумали, король Мэрик? – осведомилась Женевьева. Судя по ее тону, она считала такой поворот событий наиболее разумным.
– Нет, – ответил Мэрик с мрачной усмешкой. Лицо Женевьевы напряглось, потемнело: ответ Мэрика ее явно не порадовал. – Я пойду с вами при условии, что мы будем передвигаться тайно и никто больше не узнает о том, что я сопровождаю вас. Логейн останется здесь. Я отправлюсь с вами. Если, конечно, вы не передумали.
Женщина покачала головой, отметая любые возможные колебания:
– Отнюдь.
