пальцы она обтерла об край белоснежной шелковой блузки и посмотрела ему в глаза. Марк замер и, кажется, пытался свыкнуться с произошедшим так же, как и она.
– Еще? – поинтересовалась она с грустной улыбкой. – Лучше сразу, Марк.
– Ты говоришь и говоришь…
– А ты не слушаешь и не слушаешь.
Она шагнула в сторону, чтобы закончить с этой сценой, но натолкнулась на его железные запястья. Мужские ладони сцепились чуть выше локтя и заставили остаться в комнате.
– Прекращай, Анна, – он не стал прятать угрозу.
Или она теперь обречена слышать ее в каждом его слове?
– Хорошо.
– Я серьезно.
– Ты очень серьезно, – Анна вонзилась в его пальцы и попыталась расцепить хватку, но тщетно.
Марк не уступил ни миллиметра и не шелохнулся, только перевел взгляд, опустив глаза и наблюдая за ее занимательной слабостью.
– Я хочу умыться, – сказала она, – меня тошнит от…
Он вдруг натолкнул ее на себя и потянулся к губам, Анне пришлось отворачиваться и выставлять плечо преградой между ними. Но он решил добиться своего, смял подбородок между пальцами и подставил ее лицо для поцелуя. Губы Марка надавили и смяли.
– Открой рот, – его горячее дыхание обожгло кожу и принесло новую дозу болезненных ощущений.
Она мотнула головой.
– Я сказал, открой рот.
– Я не хочу.
– Я хочу.
Его губы вернулись, и он давил, не давая глотнуть воздуха, пока она не сдалась. И тогда она почувствовала его настырный язык… Его желание, его напор, его власть. Тошнотворный вкус выступившей от жестокой пощечины крови никуда не подевался, а только усилился…
Анна вынырнула из сна прямиком в тесные объятия похмелья. Хотя она не пила, но уже привыкла к закономерным ощущениям. Странно, она думала, ее хватит на дольше, думала, что сильнее и выносливее, что сможет, черт возьми. Может быть, ее тошнит от самой себя?
Подхватив халат со спинки красного кресла, которое старательно копировало изящную красоту из музея Ахматовой, она ощутила тяжесть и нащупала в кармане сотовый. И пальцы вдруг сами нашли буквы, и не самые умные буквы, теперь она точно драматизирует. Так или иначе она быстро набрала SOS и швырнула телефон на большую кровать, правая сторона которой привычно пустовала. Побрела к ванной комнате, из нее лился мягкий свет, что прочертил прямую тропинку для стоп по паркету спальни, отвоевав у ночных часов клочок пространства. Анна всегда оставляла подсветку над позолоченным зеркалом и не закрывала дверь до щелчка.
Она совершенно разучилась спать в темноте и в одиночество. Что-то одно еще можно вытерпеть, но не оптом.
Прохладная вода успокоила, забрав судорогу из пальцев и приглушив другие симптомы. Хотя, конечно, ничего не ушло, но стало легче на полвыдоха. Она переключила на теплую и вновь умылась, стараясь разогнать туман из онемения и серых оттенков на любой вкус. Да хотя бы пальцы согреть, тоже дело. Она вновь постоянно мерзла, как тогда, после потери брата…
– Анна?
Мужской голос выскользнул из спальни. И ей пришлось резко разворачиваться и идти назад. Как она и думала, подоспела охрана и похвально быстро, только вот писала она Марку.
– Что-то случилось? – вновь подал голос тот, что повыше.
Второй боец остался в холле, поглядывая на коридор через приоткрытую дверь.
– Случилось, – шепнула Анна и кивнула.
Он услышал и нахмурился, вновь придирчиво огляделся по сторонам, не забыв напрячься всем телом, словно уже ждал удара. Его черная одежда, рубашка да джинсы, и худое лицо из обыденных черт не оставляли малейшей надежды, что она запомнит хоть крупицу из его внешности. Невыносимый шаблон.
– Как тебя зовут?
Как его запомнить? Именно его?
– Стас, – он не отрывал взгляда от соседней комнаты, к которой шагнул, мягко по-кошачьи перенеся вес на другую ногу. Следом он достал оружие из-за пояса и выставил руку в ее сторону, чтобы она не двигалась.
– Стас, – проснулась Анна. – Такое имя уже было.
Он сделал еще осторожный шаг. И видно, принял ее глупую болтовню за отвлекающий маневр.
– Стас мертв, Марк застрелил его, – продолжила она, завороженно наблюдая за его крадущимся танцем. – И знаешь, всё могло сложиться точно наоборот. Марку откровенно повезло.
Напряжение бойца передалось ей, как и покалывающее адреналином ожидание скорой развязки, на секунду почудилось, что за дверью и правда скрывается причина
