а была явиться! Час! Слышишь? Алло!
От крика закладывало уши. Главный редактор считал утренние звонки терапевтическими. Он давно отчаялся наставить сотрудников на путь истинный, потому чуть испорться его настроение, бросался звонить с угрозами финансового характера.
– София, если сейчас же не притащишь свой зад в редакцию, лишу гонораров на три месяца.
От таких слов стало обидно, хотя звучали они привычно. На базовой ставке долго не продержишься, даже если подзатянуть пояса.
– Поняла. Еду, – я отключила связь и бросилась собираться.
Главред знал, что тема гонорара способна мгновенно привести меня в чувство. Уже на улице я поправила колтун русых кудрей. Уловив свое отражение в витрине, мрачно выругалась и побежала по сырым проспектам осеннего города.
В редакцию ввалилась, еле дыша. Пришлось затормозить у входа, чтобы унять сердцебиение. Я стояла, хватая ртом воздух, и судорожно оглядывалась. Ньюс-рум гудел как растревоженный улей. Коллеги бегали по комнате, то и дело сталкиваясь на поворотах. Шуршал принтер, шелестел копировальный аппарат, стучала клавиатура, кто-то громко кричал в телефонную трубку. На редакционном мониторе мелькали слайды смутно знакомой презентации. В изумлении я отыскала взглядом вчерашних собутыльников. Мы устроили неурочную вечеринку, а теперь расплачивались за веселье. Коллеги полулежали на клавиатуре в тоске и унынии. В глазах отражалась экзистенциальная боль человека с похмельем, которому приходится этот факт скрывать.
– Неужели забыла? – поинтересовался бархатный голос.
Из глубин редакции вынырнула Мири. В ее руке дымился пивной бокал, щедро наполненный кофе. Без лишних предисловий я выхватила добычу и сделала огромный глоток.
– Зря вы вчера так набрались, здоровье-то не железное – дипломатично заметила коллега.
– Спасибо за напоминание. За кризис среднего возраста мы тоже выпили.
Она хихикнула, схватила меня за локоть и поволокла в переговорную.
Я молча пила, она смиренно ждала. Наконец, в моих глазах блеснул огонек, на щеках заиграл легкий румянец.
– Влад тебя уволил, – заявила Мири. – Правда, потом восстановил. Потом опять уволил.
– Ясно, значит, сейчас будет восстанавливать. Я вовремя пришла.
– Мы с ребятами попробовали тебя прикрыть. Так и сказали, что с твоей нагрузкой забыть – немудрено.
– О чем забыть? У меня идеальная память.
– Да-да, она так же идеальна, как финансовый баланс нашего издательства.
– Оскорблений я не потерплю даже от тебя.
Мири подавилась хохотом. Она была красива той кукольной красотой, какую любят модельные агентства и фотографы глянцевых изданий. Сама девушка отличалась крутым нравом, нелюбовью к болтовне и некоторой прямолинейностью характера.
Мы были противоположны во всем, включая интересы, но прекрасно уживались в редакции, которая напоминала привычный серпентарий.
– Шутки в сторону, – Мири сменила выражение лица на серьезное. – У тебя неприятности.
Она рассматривала мою одежду. Свитер вызвал ухмылку, потертые джинсы – печальный вздох, но угги стали финальной каплей. В ее глазах отразилась скорбь.
– Советую бежать домой, пока Влад не увидел, и сослаться на внезапную лихорадку.
– Да что стряслось? – не выдержала я. – Сегодня нет мероприятий, нужды наряжаться тоже нет.
Мири вздохнула, сетуя на мою забывчивость.
– Пару месяцев назад ты готовила предложение для полугосударственного проекта. Помнишь?
– Помню. Министерство иностранных дел пожелало сделать специальный информационный проект, посвященный работе двух новых посольств в Нью-Задрипанске.
– Почему в Нью-Задрипанске?
– Потому что министерство отказалось говорить, о каких посольствах речь. Будто существуют в мире страны, о которых мы слыхом не слыхивали. Такую тайну развели вокруг этого дела – не подобраться.
– Тот спецпроект мы все-таки получили. Вчера вечером Влад разослал по редакции письма счастья. Сегодня сюда приедут координаторы, чтобы осмотреться, увидеть редакцию в естественной среде обитания.
– И они потребуют презентацию предложения?
Мири кивнула.
– То есть, я должна сегодня выступать, верно? Это очень плохо.
Жестокое похмелье, сезонная апатия, затянувшийся период жизненного невезения и старые угги – не так я хотела показать себя общественности.
– Послушай, а нет ли у тебя
