978-5-4493-7539-1
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Жажда любви. Часть вторая
Потянулись дни, ещё тоскливее, чем прежде. Надежда на счастье растаяла, как утренний туман под лучами солнца.
Тане ничего не хотелось. Гимнастика? А зачем? Кому нужна её красивая фи-гура? Красиво одеваться? Для кого?
Жизнь причиняла боль. Всё настойчивей стучалась в сознание мысль сдаться на волю старости и тихо угаснуть. Казалось, Богданов забрал с собой все её жиз-ненные силы, а в этом мире осталась только её телесная оболочка.
Через неделю после похорон, Антон сказал за ужином: – Представляешь, ещё до смерти, Богданов дал указание своему заместителю посеять десять гектар сои, и не включать её в план. Сказал, что это для меня.
Так вот о каких деньгах пытался сообщить ей Анатолий Иванович уже после смерти! – подумала Таня, а вслух спросила: – И что зам? Отменил? – Нет, я сам сказал ему, чтобы пять гектар забрал себе. А он включил в план. Себе забрать бо-ится.
Таня, неожиданно для себя рассердилась. – И кто тебя за язык дёргал? Эти деньги предназначались нам. Богданов знал о наших проблемах. К тому же, все затраты после уборки ты обязан вернуть хозяйству. Разве не так? Мы возвращаем хозяйству стоимость всех затрат, а себе берём прибыль. Это же, как кредит. Ана-толий Иванович хотел помочь, а ты вечно трусишь!
– Что?! Трушу?! – вскипел Антон. – А то нет? – Таня направилась в другую комнату и плюхнулась на кровать. Какое-то время она смотрела в потолок, мучи-тельно обдумывая своё положение. Почему всё так получилось? Зачем она произ-несла это проклятое заклинание? Неожиданно она подумала о том, что слова про-клинать и заклинать, однокоренные, и видно, неспроста. Вдруг, Богданов умер из-за заклинания? Господи, прости меня! Прости! Я хотела только любить и быть любимой. Я не ведала, что творила. Хотя, – горестно вздохнула она, – похоже, я всё время не ведаю, что творю.
Измученная страданиями, она не заметила, как уснула. И во сне она снова отчаянно пыталась взобраться на гору. Небо было затянуто тяжёлыми свинцовы-ми тучами, шёл холодный проливной дождь. Внизу бурлила река, а она с трудом продвигалась вверх, цепляясь за редкие пучки травы. Дождевые потоки сбегали с горы, наполняя реку, и уровень воды быстро поднимался, угрожая поглотить женщину. Размокшая от дождя глина на склоне, не могла служить опорой, и её ноги то и дело соскальзывали вниз. Она чувствовала себя совершенно беспо-мощной, но изо всех сил старалась подняться на вершину.
– Бабуля, бабуля! У тебя что, животик болит? – она проснулась от того, что ма-ленький Дима тряс её за руку. – Почему ты решил, что у меня что-то болит? – Ты сильно стонешь. – Нет, золотой мой, ничего у меня не болит. Давай разде-ваться и ложиться спать.
На следующий день к ней заглянула Лязат. Таня не желала показывать ей свою боль, и, собрав волю в кулак, постаралась казаться беззаботной. – Давай чай пить, – пригласила она новоиспечённую подругу. – Ты что-то неважно выгля-дишь, заболела, или не выспалась? – поинтересовалась Лязат. – Не выспалась, наверное. Антон вчера пришёл в одиннадцать часов, ужин уже остыл, пришлось разогревать. Пока поел, вернее, не поел, а поковырялся в еде, сказал, что желудок болит, пока посуду помыла. Ну, в общем, уснула поздно.
– Таня, а где он бывает до такого времени? – Как это где? На поле. Сейчас же многие поля пересевают, торопятся. Весна кончается. А трактористы пьют, тех-нику бросают на полях. Вот и вчера, говорит, ждал трактор с поля, не дождался, поехал сам. Трактор сломан, а тракторист смылся. Вот, говорит, пока привёз зап-части, нашёл другого тракториста, трактор отремонтировали и пригнали, время и прошло.
– Интересное кино. Насколько известно мне, все трактора заезжают с поля в восемь часов вечера. Максимум, в девять. Я впервые слышу, чтобы кто-то бросил трактор на поле. – Может, просто он не говорит никому, поэтому ты и не знаешь. У них там, в тракторной бригаде, вечные проблемы. – А мне кажется, проблемы у тебя, – как можно мягче постаралась сказать Лязат. – Что ты имеешь в виду? – насторожилась Таня. – Прости, я не хотела тебе говорить, но всё же, думаю, те-бе надо знать правду. Антон Николаевич давно тебе изменяет со своей молодой учётчицей Аидой. Об этом знают все в нашем селе, не знаешь только ты. Он с ней в кафе поест, а дома у него желудок болит. – Вот оно что! – вздохнула Таня. – Ты уверена, что это правда? – Танечка, они не скрывают своих отношений. Все это видят и знают.
Это было слишком. Рана, нанесённая смертью Богданова не успела даже слег-ка затянуться, не то что зажить, а тут новый удар. Судьба добивала её, не давая встать на ноги.
Если бы Таня узнала об измене мужа в то время, когда Богданов был жив, а она полна энергии, то без колебаний развелась бы. А теперь ей казалось, что Ан-тон является единственным нервом, хоть воспалённым и болезненным, связы-вающим её с жизнью. И разорвать эту единственную ниточку,
