редполагаемому месту посадки понеслись "пожарная" и "медпопощь"… Коснувшись грунта, машина, подпрыгивая, понеслась по полосе… дала "козла"… скапотировала… и встала опять на колеса. Летчик при этом вылетел из кабины – толи уже расстегнул ремни во время посадки, толи непосредственно перед ней.
Когда машины аэродромного обслуживания подкатили к севшему самолету и персонал бросился к пострадавшему пилоту, они обнаружили его растерянно стоящим у самолета, недоуменно глядящим на пустую кабину и приговаривающим:
– Самолет сел… а летчика нет…
Глаза летчика тоже были странно пустыми… Он ничего не помнил и ничего не понимал… Видно, здорово стукнулся головой о землю при падении. Его обследовали и отправили на лечение… в "дурку". Такое случалось во время боев, бывало и с ума люди сходили, слишком велик был стресс. Он был тихий, спокойный пациент. Просто не помнил, что с ним было раньше.
Прошло года два… Было лето. Он прогуливался по двору, как над домом довольно низко пронеслось звено истребителей.
– А ведь я летчик! – вдруг вспомнил он.
Но память к нему до конца не вернулась. Директор "госпиталя" был знаком со многими военными. Он упросил начальника летной части посадить своего пациента в самолет и прокатить над аэродромом. Тот пошел ему на встречу и посадив "больного" пассажиром в двухместный ПО-2, дал добро на взлет.
Самолет взлетел, сделал пару кругов над аэродромом, и пилот разрешил своему пассажиру взяться за штурвал. "Контуженный" взялся за рычаги… и вдруг память вернулась к нему, он все вспомнил…
И такое бывает в жизни!
Эту историю я услышал от отца еще в юности… Он фронтовик, был тяжело ранен, много времени провел в медсанбатах и госпиталях. Наверняка их пациенты и рассказывали там друг другу различные фронтовые истории… Одна из них и запомнилась мне настолько, что я решил написать о ней, хотя в памяти моей сохранился только сюжет и несколько коронных фраз…
Борис… Ты еще жив…
(эпизод в Сером доме)
Какое я имею отношение к "Дому на Набережной"? Там жил мой двоюродный брат – Володя Иванов. И меня часто таскал туда мой средний брат Женька, которому хотелось съездить к отцу, но хорошо бы не одному.
Для нас, пацанов, это был обычный дом, только какой-то серый, торжественно-мрачный. Во двор мы никогда не заходили, т.к. парадное было с улицы. Мимо строгой "тетки в будке" на первом этаже мы пробегали, стараясь не разговаривать или Женька кидал иногда: – Мы к Ивановым… Почему-то мне неприятно было перед кем-то отчитываться.
Иногда я приезжал туда с родителями. На какой-нибудь праздник, например, "7 ноября" или День рождение отца Володи – моя мать была родной сестрой Володиному отцу. Тогда мы поднимались на 5 этаж на лифте.
Квартира была коммунальная. Ивановы занимали 2 комнаты, обставленные казенной мебелью с бирками. В большой комнате даже стоял рояль, на котором, впрочем, никто никогда не играл. Комнату поменьше занимали дед и бабушка Володи. Дед был небольшого роста пожилой человек, мало разговорчивый, но довольно приветливый. За праздничным столом, произнося тост, любил вставлять строчки из своих стихов. Я в них как-то не вслушивался.А вот мой отец, тоже писавший стихи, любил поговорить с Борисом Ивановичем. Меня же больше интересовала гладкоствольная берданка 28 калибра, висевшая на боковой стенке шкафа. Бабушка Володи всегда казалась мне какой-то суровой и нахмуренной.
Из большой ванной комнаты, имеющей окно, что было непривычно, было видно большое окно салона-парикмахерской, расположенного в выступающей части здания. Внизу – продовольственный магазин. Еще в коммуналке проживали то ли две, то ли три семьи.
Уже гораздо позже, став взрослым, я стал наслышан о том, что это был за "Серый" дом и о том, что там происходило во время Сталинских репрессий.
Дед Володи, оказывается, был замнаркома то ли легкой, то ли пищевой промышленности, то ли наркомом хлебопекарной и Володя даже сейчас смутно что-то помнит. Мне о истории их семьи больше рассказала сестра Лена Гилева, которая была старше нас всех. А тогда, нам, пацанам, вообще ни до чего не было дела – лишь бы посмеяться, лишь бы пошуметь, лишь бы погулять, а попозже и с девочками пообниматься…
Но вот одна история запала мне в память и сейчас мне захотелось ею поделиться. Это был маленький эпизод в жизни этой семьи, но какой же он был обычный в жизни страны, и какой чуть не ставший трагичным именно для них.
Дело в том, что этажом ниже их, еще в 40-е годы, жила Светлана Алилуева, дочь Сталина. Не знаю, как часто Иосиф Виссарионович навещал ее, но дед Володи имел привычку спускаться вниз по лестнице пешком, а не на лифте.
И как-то раз, когда он, как обычно,
