рошим протектором, по двадцатиградусному морозу много не нагуляешь. Разве что по магазинам. Но сегодня на улице так явственно запахло весной, что Альбина наверняка решила наверстать дни вынужденного «простоя». И даже разыгравшаяся к вечеру метель ей не помеха.
Еремин зашел в лифт, встретившись глазами с собственным отражением в его зеркальной стене. Читал, что при этом нужно похвалить себя любимого. Но хвалить было не за что. Еремин и в юности был неспортивным, а с годами эта неспортивность никуда не делась и даже, наоборот, усугубилась благодаря приобретенному жизненному «багажу» в виде пары десятков лишних килограммов. Другое дело – Альбина. Казалось бы, от постоянного бродяжничества должна быть похожа на бомжиху с почерневшим, обветренным лицом, так нет же. Снять с нее «бабушкин» свитер, одеть в нормальное платье – и хоть на подиум. Не потому, что слишком худая, а потому, что красивая. Даже чересчур красивая. Красотой хрупкой, неброской, но берущей за душу, таинственной. Одним словом, той, что надо, красотой.
У Еремина еще оставалась надежда, что Альбина заснула, дожидаясь его. Сейчас он откроет дверь и вдохнет запах настоящей домашней еды. Потом будет мыть руки и рассказывать о том, как прошел день. А на кухонном столе уже накрыт ужин. Отбивная, картошечка с зеленью. Что там еще у нормальных людей бывает?
– Альбина? – позвал Еремин, входя в квартиру. Подождал пару минут и понял, что как у нормальных людей не будет – раз уж его угораздило выбрать в спутницы женщину ненормальную. Со всеми вытекающими последствиями.
Клацнув кнопкой чайника, он заглянул в холодильник, смастерил бутерброд, налил здоровенную чашку чая и устроился на диване у телевизора в ожидании жены.
Наверное, он немного задремал, потому что не слышал, как хлопнула дверь, и в комнату ворвалась Альбина.
– Мне срочно нужно на Домбай, – заявила она.
Резкий переход от сна к бодрствованию замедлил мыслительные процессы в ереминской голове, и оттого он сразу не понял, о чем идет речь.
– Домбай? – Он решил, что это какой-то новый торговый центр. Но почему срочно? И почему Альбина не может съездить туда сама? Вопросы роились в голове, один заковыристее другого. – Слушай, там такая метель на улице. Давай завтра?
– Конечно, завтра, – подтвердила она. – Я все уже узнала. Самолет на Минводы в двенадцать тридцать. Там можно взять машину напрокат или такси…
Какой самолет? Какие Минводы? Какая машина напрокат? Откуда такое странное желание? Он знал, что жена сумасшедшая, но не до такой же степени. Или это весеннее обострение? За те пять лет, что они знакомы, Альбина ни разу не покидала пределы Москвы. И вдруг – Домбай. Надо же!
– Подожди. Домбай – это же где-то на Кавказе? Горнолыжный курорт? – спросил Еремин.
– Ну да, – Альбина кивнула, – он.
– И ты собираешься туда поехать? – уточнил Еремин.
– Ну да, – повторила Альбина и снова кивнула. – Завтра.
– Завтра?
– Я же сказала, – терпеливым тоном заявила Альбина. – Мне срочно нужно на Домбай.
– Ты хочешь кататься на лыжах? Не замечал раньше за тобой любви к этому виду спорта. Слушай, такие вещи надо планировать заранее! У меня же работа. Чтобы покататься на лыжах, вовсе не обязательно далеко ездить. Тем более – лететь. Ивкин недавно ездил с семьей куда-то по Дмитровскому шоссе. Там отличные лыжные трассы, подъемники. Давай в субботу махнем? А на твой Домбай… – Еремин подошел к жене, успокаивающе обнял ее за плечи, заглянул в глаза, зеленые, немного кошачьи, – давай поедем на майские. Закончится сезон, уедут лыжники, зацветут альпийские луга. Будет теплее, лучше, дешевле, в конце концов.
– Дешевле… – прошипела Альбина, сбросила его руки со своих плеч, резко развернулась, хлестнула обиженным взглядом и бросилась в спальню. – Можешь ехать, когда захочешь, а я еду завтра!
– Да я вообще никогда не хочу, – пробормотал себе под нос Еремин. К активному отдыху он был абсолютно равнодушен. Конечно, зависал порой над отфотошопленными фотографиями и роликами, выложенными в интернете отважными горнолыжниками. Смотрел фильмы, снятые в горных «декорациях». Но всё – только дома. На диване. С бокалом вина или бутылкой пива – это как карта ляжет.
Он стоял в дверях спальни и смотрел, как жена нервно кидает в дорожную сумку свои вещи – объемные свитера ручной вязки, футболки, штаны. Зачем так много? Жить она там, что ли, собирается?
– Зачем? Объясни, зачем тебе нужно туда ехать?
Альбина оставила в покое одежду, выпрямилась и с вызовом посмотрела на Еремина.
– Ну, например, за вдохновением – я же художник.
– Художник… – медленно произнес он. – Знаешь, про вдохновение свое – это не ко мне. Это к Умуту.
Умут
