уже вытащил из-за пояса кинжал, размерами с меч римского центуриона.
Забрало заскрежетало, когда кончик острия проник в щель. Келляве нажал, пытаясь выгнуть вмятину, Норберт и Альбрехт умело помогли, удержали Тамплиера.
Забрало звонко щелкнуло и закачалось на одной дужке, открывая красное распаренное лицо паладина.
Шлем сидит на его голове так плотно, будто насаживали кувалдой, Норберт и Альбрехт тащили вверх с таким усилием, что приподнимали массивного рыцаря, а его бычья шея вытягивалась, как у танцующей балерины.
Рокгаллер принял из их рук измятый шлем, кто-то с сочувствием вздохнул. Лоб и щеки Тамплиера в крупных каплях пота, по виску ползут, обгоняя одна другую, алые струйки крови, скула разбита так, что в кровавой яме видна белая кость, подбородок в крови, только глаза горят прежней яростью и жаждой схватки.
Альбрехт сорвал с шеи роскошный кружевной платок размером с платье новобрачной и самолично отер кровь с лица раненого рыцаря.
Я торопливо сотворил медный кубок с вином, Тамплиер предпочитает простоту, а изящные фужеры и усыпанные драгоценностями чаши считает греховными.
– Выпейте, дорогой друг, – сказал я настойчиво, – и расскажите подробнее, не прибегая к церковной ругани.
Кубок почти исчез в широкой ладони Тамплиера. Под нашими встревоженными взглядами он осушил его залпом, я наполнил снова. Альбрехт взглянул на меня со значением, Тамплиер когда-то отказывался от вина, сотворенного нечестивым колдовством, а я доказывал, что если Господь сотворил, то все по его разрешению и под его неусыпным наблюдением.
Норберт и Альбрехт не удивились, когда раны и ссадины Тамплиера начали быстро затягиваться. Исчезли даже шрамы, только Келляве вытаращил глаза, да сэр Рокгаллер охнул и придвинулся ближе, стараясь рассмотреть, как на скуле в скоростном режиме рассасывается чудовищная гематома.
Через пару минут лицо Тамплиера воссияло прежней невинной чистотой младенца, и если бы не его взгляд человека зрелого, упорного и стойкого в испытаниях, можно бы принять за юного, хоть и крупноватого оруженосца, впервые надевшего доспехи.
Келляве бросил взгляд на меня, я покачал головой. Мое умение ни при чем. У Тамплиера раны затягиваются быстрее, чем мои, и вообще у него ресурс от святости, а у меня хрен знает от чего, хотя больше грешу на магию, но соратникам вешаю лапшу насчет возможностей паладина и верного воина Господа.
– Господь послал испытание, – произнес Тамплиер трубным голосом, – чтобы здешний народ ужаснулся и покаялся!
Альбрехт пробормотал:
– И как остановить это испытание? Вывести навстречу церковный ход с хоругвями, епископами и певчими мальчиками?..
Тамплиер даже не повел бровью в его сторону, голос его стал громче и обрел нотки расчехленной иерихонской трубы:
– Господь мог бы уничтожить этот мир новым всемирным потопом! Он мог бы сжечь огнем города, как уничтожил Содом и Гоморру, но проявил милость…
Альбрехт пробормотал едва слышно:
– …вообще-то ему не свойственную…
– И дает шанс одуматься! – закончил Тамплиер. Он хотел опустить ладонь на рукоять меча, но не нашел, сэр Келляве уже заботливо унес его в другой конец кабинета. – Мы должны!
Рокгаллер пробормотал:
– Ничего себе шансик… темный ужас из недр, говорите? Расскажите подробнее! И что за маги осмелились…
– Из бездн, – поправил Тамплиер прежним трубным голосом. – Темный ужас из темных бездн!.. Огромный, как гора, несокрушимый и раскаленный, как молот… его ничем не остановить!.. Пламенный Демон Огня и Стали, за которым все горит…
Я вскинул ладонь, прерывая его речь, и Тамплиер умолк, хотя паладины служат только Господу, а императоры для них совсем не императоры, ибо перед Богом все равны.
Все меняемся, мелькнуло у меня, но вслух сказал торжественно:
– Брат Тамплиер! Вы правы, это испытание нашей веры и стойкости. Но что именно темные маги подняли этот страх из глубин… из бездн?..
Он взглянул на меня исподлобья без всякой приязни.
– А кто его еще мог поднять?.. Только маги. А они все темные.
– Значит, – уточнил я, – вы их еще не видели?
Граф Келляве сказал в защиту доблестного паладина:
– Ваше величество, я и Господа не видел, ну и что?.. Здесь вообще все пакости от магов.
– Та-ак, – сказал я, – тогда подробнее, что собой представляет этот темный ужас?.. И почему он пламенный Демон Огня и Стали?
Тамплиер пояснил с заметной неохотой:
– Вообще-то
