из папки другой документ из того же конверта и сухим голосом произнес: – Мы забираем у вас Устюгова. Он – военный, хоть и в прошлом, все же убийство, пусть и непредумышленное. И заведенное на него дело прошу передать мне.
Начальник, пожилой полковник полиции, позвонил куда-то, очевидно, в военную прокуратуру и сказал: – Ну наконец-то. Я боялся, что ненароком он порвет кого-нибудь из моих. На нем два убийства. Один в машине Скорой скончался, второй – в Склифе, третьего еле откачали. Мои сотрудники в камеру бояться к нему зайти. Я сам вас провожу.
Спустившись в подвальное помещение, где находились камеры предварительного заключения, и, подойдя к крайней двери, начальник сам открыл глазок и сказал: – Полюбуйтесь, вот так и ходит, как тигр, не спит, не ест вторые сутки. Нары сорвал. Сила чудовищная. Ждали, что решетку выломает, когда увидели в глазок, как он на ней подтягивается. Убил ведь голыми руками, вроде защищая молоденькую парочку от нацменов. Ходит, ходит, упадет плашмя на пол и отжимается, потом опять ходит. Часами на полу сидит, ноги под себя, глаза закрытые, вид отсутствующий. Медитирует, что ли.
Александр Сергеевич увидел в глазок поджарого невысокого человека чуть старше средних лет, мягкими шагами пересекающего небольшую комнатку. Повернувшись к Герасимычу и своей охране, следовавшим по пятам, сказал: – В машину! И внимание, особо опасный преступник.
Приняв у сопровождавшего их местного следователя пакет с уголовным делом, тут же расписавшись и пожав начальнику отдела и следователю руку, Александр Сергеевич пошел на выход. Сев в машину, он подождал, когда выведут Устюгова, крикнул: – Сюда ведите, в мою машину. – И, подождав, когда подведут, приказал: – Сажайте сюда, рядом со мной. И идите все погуляйте. Позову. И ты, Герасимыч, тоже иди, нечего здесь пыхтеть, недовольство показывать, закрой только нашу дверь.
Повернувшись, Александр Сергеевич пристально вгляделся в невозмутимое лицо сидящего рядом с ним человека, полистал книгу своей памяти: – Да, это он, Александр Устюгов.
– Ты помнишь меня, тезка?
– Я вас еще через глазок узнал, товарищ генерал-лейтенант. Или уже не товарищ, а гражданин? Там сколько трупов образовалось? Один? Два?
Александр Сергеевич искренне расхохотался. – Через глазок, говоришь? Вначале, тезка, я выскажу тебе свое недовольство. Как можно было так опрометчиво себя проявить! Это прокол. Какие-то нацмены, калечить их, убивать. Нездорово.
– Эта нерусская, извините, мразь мало того, что хозяйничает в моей стране, но и унижает наших людей. Мальчик решил в кафе девочку угостить мороженым во время первого свидания, а тут эти, трое.
Устюгов замолчал. Застыл, только желваки ходили под темной, дубленной ветрами всех континентов, коже. Потом продолжил: – А для чего я должен беречь себя и не прокалываться, а, Александр Сергеевич? Да, не думал я, что в военную прокуратуру поеду в сопровождении замначальника Главка генерал-лейтенанта Хабарова по прозвищу Кремень! И не догадывался,
