сё чего-то не хватает. Все книги в районной библиотеке перечитал – мало! Три языка самостоятельно выучил – мало! В Школе все олимпиады по всем предметам брал – мало. Он ещё в 10 лет мотался на кафедру физмата в МГУ, с ним там профессор один занимался три раза в неделю математикой, понятное дело, высшей и физикой. И главное широкий такой человек этот профессор, увидел Димкину работу на одной олимпиаде, оценил, восхитился и предложил Димке заниматься с ним абсолютно бесплатно, за интерес. Уже в седьмом классе сын мог спокойно поступить в МГУ, так его профессор поднатаскал. А ему опять – мало. К 10 классу уже можно было никуда не поступать, всю программу ВУЗА он уже знал. Опять – не то. Димка, шасть шасть, в МГУ поступил, осень, зиму, весну – учится, еще и репетиторствует. А летом по выигранному гранту едет к капиталистам дополнительное образование получать. МГУ закончил, диплом получил, а к этому времени скопилась уже куча сертификатов и дипломов, которые в заграницах получал. И снова мало. Рванул в Гарвард, в Америку. Ну кто бы подумал, что туда в магистратуру может поступить русский парень, да еще и бесплатно. И здесь, Димка сдюжил. Да, что перечислять все Димкины заслуги. Ежу понятно, чудо, а не сын. Гордость всей семьи, да что там, всей родни, Балашовых фамильная гордость. Так он теперь всю эту семью, и родню заодно обеспечивает так, что все живут как сыр в масле. Может Зойка – это расплата за такого-то сына, думали родители. Любить её, конечно, всегда любили. И младшенькая, и девочка. Но Зойка как будто сама от себя отталкивала своей инертностью. Читать ей никогда не хотелось, в кружки ходить тоже желания не было, в школе из троек не вылезала. И самое странное, ну ничего человеку не нужно. Никакие стимулы не помогали. Что только мать не придумывала. И новую куклу за годовую четверку по математике, и красный глянцевый ранец за поступление в музыкальную школу, и поездку в лагерь в Сочи за секцию фигурного катания. Ничего не действовало. Зойке не нужны были новые игрушки, новые книжки, новые вещи, её устраивало всё, что у нее было и даже то, чего у неё не было. Зачем напрягаться? Она откровенно не понимала, чего все так хлопочут, что им всем от неё нужно. Она не грубит, не дерётся, с плохими девочками не водится, двойки не таскает, в пионеры её приняли. Что ещё всем нужно? Вот неспокойные.
Иногда, нужно заметить, Зойку слегка печалила её внешность. Ребенком Зоя была чудо как хороша. А как вступила в зону известного своими сложностями пубертата, сразу все свои прелести растеряла. Тельце заросло лёгким рыхлым жирком, и Зойка стала похожа на кисель. Нос из вздёрнутого маленького курносика стал скучной картофелиной. Глаза цвета спелого лесного ореха, обещавшие по мере взросления приобрести нереально красивый светло-карий с зеленым оттенок, всех обманули и приняли невнятный болотистый цвет. Волосы тоже вступили в предательский фронт, из приятных светло-русых превратились в непослушную соломку цвета сухого гороха. Мама смотрела на Зойку и сокрушалась, как такой хорошенький ребенок мог стать ленивой полноватой девицей безо всякой изюминки с глазами непонятного цвета, желтоватыми сухими волосами, скучной как серый дождливый день. Мать пробовала устроить революцию. Держала Зойку на строгой диете, таскала на аэробику, заставляла приседать по 100 раз в день, отжиматься по 50, раз в три недели водила ее в парикмахерскую красить волосы в экзотический цвет «Венецианский блонд». Волосы ни в какую не хотели покоряться введённым новшествам. Они стали ломкими, жесткими, какими-то противными. По всей видимости, краска диковинного цвета была слишком ядрёной и ядовитой для них. Затею с покраской пришлось оставить, иначе Зойка бы осталась без волос. Что до остальных идей – Зоя, ужасно страдая, выполняла все материнские требования, таскалась несколько раз в неделю на аэробику, где ретивая как стрекоза тренер гоняла всех подопечных без жалости. Дома со слезами на глазах Зойка под строгим материнским взором выполняла ежедневно все изнурительные физические упражнения. Но и в этой жизни, полной тягот и лишений, была у Зойки своя ежедневная отдушина – в тайне ото всех она тратила свои карманные деньги на вкусности: сгущённое молоко, докторскую колбасу, вкуснейший белый хрустящий хлеб, шпроты, чудесное слоёное печенье, посыпанное сахаром, из соседней кондитерской, сливовый компот «Глобус». Вечером Зойка закрывалась в ванной, где она предварительно прятала свои сокровища, и начиналась ее 20-минутная райская жизнь – венец желаний, награда за все мучения, учиненные неуёмной мамашкой – Зойка начинала свой пир. Она любовно раскладывала на хлеб шпроты и колбасу, лопала эти странные бутерброды, закрыв глаза удовольствия. Затем, блаженствуя, съедала килограмм слоёного печенья, щедро запивая его компотом. Главным призом этой вакханалии была баночка сгущенного молока. Зойка открывашкой проделывала дырочку на крышке, вставляла в неё соломинку для коктейлей и с упоением выдувала всё содержимое за какие-то считанные секунды. Ей было плевать на то, что ночью она не будет вылезать из туалета, так как желудок находился в жутком стрессе и не мог понять чего от него хотят – есть мало или есть много без разбору всякую фигню, и отчаянно пытался бороться за свои права. Наутро всякий раз Зойка чувствовала себя просто ужасно, но еще ужаснее была жизнь, которую ей устраивала родная мать. Все эти дебильные диеты: тёртая морковка, редька, прозрачная порция нашинкованной капусты – как нормальный человек может наесться этим,
