есть из-за чего не поладить! Это, наверно, дом Уильямса, что мы проезжали… тот, что с тополями вдоль забора?
– Нет, не тот. У Уильямса дом по ту сторону путей. Как только пройдещь станцию, сразу узнаешь – он с двумя деревянный башенками.
Мальчишка перевел разговор. Когда они наелись и напились, он расплатился. В заключение мимоходом выяснил, что первый поезд в западном направлении будет скоро, меньше чем через час.
– Я все думаю, – сказал Том, – как нам продать кобылу? Может, вывесить объявление и встать где-нибудь рядом?
– Вот еще! Ты же слыхал, как пройти к дому Уильямса. Может, попытаемся там?
– Можно попробовать.
Они миновали станцию и в свете ослепительно яркого утреннего солнца увидели в глубине сада бросающийся в глаза своей вычурностью дом. Через железные ворота по покрытой гравием подъездной дорожке подошли к нему. Открывший дверь негр сообщил, что мистер Уильямс еще не вставал и не появится до семи часов.
– Какая неудача! – вздохнул Дэвид. – Нам нужно ехать следующим поездом. Хотели дать ему возможность взглянуть на серую кобылку.
– Какую еще серую кобылу?
– Да ту, что собирается купить мистер Трэверс.
Негр покосился в сторону серой, которая даже после долгой езды, гордо подняв голову, оглядывала незнакомое место. Разглядев наконец ее великолепную стать, слуга удалился, но вскоре вернулся и сообщил, что мистер Уильямс уже встал, видел лошадь из окна спальни и хотел бы знать цену.
Том Глостер почесал в затылке.
– Мистер Трэверс предлагал за нее тысячу четыреста, – выпалил мальчуган. – Возможно, мистер Уильямс захотел бы предложить нам побольше?
– Тысячу четыреста! – Негр благоговейно попятился в дверь.
– Разве мистер Трэверс давал за нее когда-нибудь такую цену? – спросил простак Том. – Тогда почему мы не пошли к нему?
Мальчишка серьезно посмотрел на приятеля. Потом вздохнул:
– Мы хотим продать добрую лошадь хорошему человеку, понял?
– Само собой, но…
Со ступеней раздался зычный голос:
– Какого дьявола порете чепуху? Старый Трэверс никогда не давал столько за двух лошадей, не говоря уж об одной!
– Спускайтесь сюда, сэр, поглядите сами и тогда убедитесь, почему он готов столько заплатить.
– Чтобы он?… Черт побери… дурость какая-то и ложь! – Мистер Уильямс стал спускаться по ступенькам. Огромный, светловолосый, краснолицый. Жирная шея изрезана глубокими складками. Усы до того пламенные у корней, что казалось, обжигают кожу. – Тысяча четыреста? И старина Трэверс?
Юный Дэвид Пэрри приподнял перед ним шляпу:
– Хотел посмеяться над вами. Конечно, только ради этого.
– Старый скряга! Посмеяться надо мной? – Уильямс вдруг запрокинул голову и расхохотался. – Видно, надоело глотать пыль всякий раз, когда я его обгоняю, а? Хочет гордо проплыть мимо меня, так, что ли?
На
