об этом не задумывался. По одну сторону от дома раскинулся огород, оттуда шел запах поздней капусты; по другую был клочок земли под люцерной, орошаемый с помощью скрипучего ветряка. Перед воротами стоял высокий вяз, слева от него – смоковница. Смоковница с вязом образовали на фоне неба высокую зеленую арку. Том впервые оценил их размеры.
Обойдя вокруг строения, он прошел на задворки, где высилась огромная – выше дома, выше сараев, выше деревьв – куча хвороста и корней, которые он натаскал из долины.
С погруженного в темноту заднего крыльца раздался резкий голос:
– Опять опоздал к ужину. Получил пять долларов?
– Да.
– Надо было взять с него шесть – работал допоздна.
– Не допоздна, шел домой не спеша.
– Что так?
– Думал.
– Значит, бездельничал. Давай деньги!
– По дороге встретился Джим. Хотел их взять.
– Проклятие! И что, отдал ему? По какому праву?
– Я не отдал, – признался Том.
– Не отдал? Тогда чего болтаешь? Что он сказал?
– Вырвался из моих рук.
– Что ты хочешь сказать? Как это – вырвался из твоих рук?
– Как отпущенная птица.
– Ну на тебя сегодня нашло, как еще никогда! Давай гони денежки!
– Ты только что сказал, что у Джима на эти деньги нет никаких прав.
– Ну и что?
– А какое у тебя право?
Молчание, тяжелое дыхание; грязное ругательство.
– Значит, на меня идешь, молокосос…
Спрыгнув с крыльца, отец подошел к Тому. Он был ростом выше сына. Могучая фигура, отцовский авторитет, годы – все было за него. Глава семьи опустил руку на плечо Тома, парень напряг мышцы, и отцовская рука вяло скользнула с плеча.
– Черт побери, – пробормотал мистер Глостер, – кого ты наслушался? Кто вбил такое в твою пустую башку?
– Смоковница.
– Что?
– Еще вяз.
– Такой чепухи я от тебя еще не слыхал!
– Если посмотришь на эту кучу… – начал Том.
– Будет чем заняться зимой. Порубишь на дрова. По крайней мере, будет нам какая-то помощь.
– Ага, – согласился Том.
Он принялся с любопытством разглядывать кучу хвороста и корней, которая была выше любого стога сена, вспоминая, что каждая ветка была вырвана из земли его руками, каждый корень вырублен глубоко из-под земли его топором. Некоторые корни были легкими, выдергивались будто свекла или морковка. Но другие походили на скрученные сыромятные ремни. За год, состоящий из многих месяцев, за месяцы, состоящие из многих дней, за дни, состоящие из многих часов, лившихся как дождь с небес, он проделал эту работу, и теперь ее плоды высились до самого неба, выше дома, выше деревьев.
– Когда ты посадил смоковницу и вяз? – спросил Том отца.
– К черту
