нет:
Я буду жить.
Ядом сомнений отравлены вены,
жадно глотая сущность мою:
Я буду жить.
Болью душа распадется на капли,
звуки сокрыты от чувств:
Я не погибну.
Ветром отчаяния, и безнадежности
жгучим дыханьем распята я:
Я не умру.
Крохотной каплей надежды на счастье,
любовью единой:
Дыханье цветет.
Маленькой звездочкой в злой бесконечности
вспыхнет мечта:
Я буду жить.
Силой моей станет зов к всепрощенью,
И я цела.
Глава 1
Оливия затормозила около неприметного, серого, трехэтажного здания на углу Флетбуш-авеню и Стивенс-корт и, нахмурившись, глянула на темно-синие, потрепанные ветрами и дождями буквы, складывающиеся в слова: «Бильярдная Уорта». Судя по характеристике, которую ее милый папуля яростно декламировал ей в трубку, позвонив ни раньше, ни позже, а точно в половину третьего ночи, это и было то место, где «засранец Уорт торгует своей чертовой марихуаной и играет в покер с такими же, как и он, засранцами и подлюгами», но почему-то, по какой-то, одному его «дружку-дьяволу известной причине», он решил насолить папочке Лив, самому известному и могущественному боссу Нью-Йоркской мафии Эйдену Мартинесу и «как последняя собака, зажать от него положенные сто пятьдесят штук в месяц», мотивируя это тем, что «торговля его вонючими наркотиками в этом месяце шла не так бойко»… «В общем, дочь, завтра же разберись с этим тараканом, я ему это так не оставлю!» – громыхнул рассерженный, как туча пчел, Эйден уже практически засыпающей лицом в подушку и давно уже потерявшей нить его гневного повествования Лив, отчего она подпрыгнула в кровати, моментально очнувшись и случайно пихнув раскинувшегося в расслабленной позе и сладко спящего Джонни, тут же получив от него совет «договорить с отцом в каком-нибудь другом укромном месте, желательно на обратной стороне Луны или еще где-нибудь, только подальше от их спальни», потому что «тут кое-кто пахал весь день» и, видите ли, «отдыхает»…
Лив задумчиво, но совершенно безэмоционально изучила вывеску и черную парадную дверь, почесав колено, которое, равно, как и другое, принадлежавшее девушке, колено было обтянуто стильными брючками из нежно-бежевой ткани, отлично сидящими на ее стройных ножках так же, как и белоснежная свободная блузка без рукавов с симпатичной, по мнению окружающих, золотой застежкой на шее, украшенной россыпью изумрудов. Лив недовольно покосилась на свой наряд, который она считала жутко неудобным и, конечно, не в ее стиле и вкусе, но отец настоял на том, чтобы ее утренняя встреча с управляющим казино «Золотой Фазан» проходила в официальной обстановке, а не напоминала сомнительное свидание серьезного бизнесмена с девочкой-подростком, ученицей старших классов, которую, к тому же, пять раз оставляли на второй год.
Лив пришлось подчиниться, нехотя подозревая себя в том, что папуля каким-то непостижимым образом научился достаточно сильно влиять на нее, что ей, конечно, не совсем приходилось по душе.
За прошедшие два года, что она стала работать вместе с ним, девушка научилась избирательно выполнять его просьбы, правда, отец никогда не знал, получит ли он в результате то, чего хочет: Лив продолжала плыть на своей собственной, оригинальной волне, не желая беспрекословно подчиняться и следовать четким инструкциям.
Просьба Эйдена надавить на хозяина подконтрольного ему заведения не стала для девушки чем-то неожиданным или новым, что могло вызвать в ней чувства взволнованности или раздражающей неуверенности. За пролетевшие пару лет, она выполнила не одну сотню подобных указаний отца, во многих случаях, не оставив у своих жертв какого бы то ни было желания встретиться с ней снова.
Лив откинула длинную белокурую прядку, непослушно закрывшую добрую половину ее удивительного, нежного лица, и посмотрела в зеркало заднего вида на второй черный «Кадиллак Эскалэйд», следовавший за ней по пятам, как назойливый комар.
В этот момент яркий солнечный зайчик, отразившись в зеркале ее «Кадиллака», так резко ослепил ее, что девушка зажмурилась, ощутив, как быстро стартанул внутри нее поезд раздражения, подталкивая наверх, к горлу, все ее внутренности. Разлепив глаза, один из которых теперь видел перед собой только большое, черно-красное пятно, Лив гневно уставилась вновь на сопровождавший ее автомобиль, как раз в тот момент, чтобы заметить, как один из ее телохранителей, Мартин Кларк, с беспечной и довольно наивной улыбкой убирает зеркальце в бардачок, а второй – Эдди Уокер, что-то серьезно и раздраженно ему выговаривает, виновато поглядывая на машину Лив.
Лив
