Часто от ветеранов можно услышать: Мы в Чечне находились не для того, чтобы наводить порядок, мы там были, чтобы выжить.
Жили милиционеры на изолированной и защищенной базе в полном информационном вакууме, часто вдали от крупных войсковых формирований. Находились в постоянном напряжении и страхе, но к этому привыкаешь, и со временем страх не так заметен, даже, похоже, полностью улетучивается. Поэтому они становятся более жестокими по отношению к себе и окружающим, более циничными. Как результат – ветераны Чечни часто совершают преступления, которые квалифицируются как «превышение должностных полномочий».
Есть и проблема суицидов. МВД отказывается обнародовать статистику, поэтому обществу неизвестно, сколько ветеранов ушло из жизни, не справившись в одиночку с пресловутым «чеченским синдромом».
Социологи отмечают, что во время служебно-боевых командировок сотрудники теряют необходимые для гражданской работы навыки. Зато приобретают другие, не пригодные и вредные для мирной жизни.
Автор сознательно пишет «милиционеры» а не «полицейские». Именно отряды милиции сполна повоевали и испытали все «прелести» этих командировок.
В Чечне российские милиционеры стояли на укрепленных блокпостах, патрулировали улицы, ставили растяжки, и напротив, участвовали в разминировании. Разнообразную военную работу выполняли достаточно квалифицированные сотрудники МВД: оперуполномоченные, следователи, дознаватели. По возвращении домой, не сразу становится понятно, что нельзя задерживать нарушителей так же, как задерживали бандитов в Чечне. После боевых командировок многие ветераны стали хуже относиться к кавказцам. Можно услышать: «расистом становлюсь».
Из-за долговременных регулярных командировок страдают жены и дети. В семье начинается развал. Люди со службы увольняются, вливаются в криминал, спиваются, жены уходят. Есть и ностальгия, чувство брошенности, ненужности. Происходят конфликты с «неправильными» начальниками, не бывавшими в служебно-боевых командировках, с представителями коммунальных служб, с «неправильными» соседями, и даже, бывает, с друзьми. Как правило, тянет назад, в зону боевых действий, где тяжело, «но все правильно». Война затягивает.
В первые дни по возвращению из командировок психика не может принять мирную действительность, милиционер может сорваться в семье. Безоружный милиционер первое время чувствует себя беззащитным, и даже голым; переживает, как можно без оружия защитить свою семью. Мучает бессонница, а если уснет, то, бывает, по пробуждении не может понять – где он находится. Бывает, что спящий натурально с кем-то дерется во сне: производит удары ногами и руками в пустоту – об этом им утром рассказывают их напуганные жены. Тем более возвращению домой предшествует изнурительная работа: сборы, погрузки и перепогрузки на автомашины отрядного имущества, полные опасностей переезды через территории неприятеля, долгие авиаперелеты
