Василич! Как воин говорю тебе. В чём беда была наша и предков твоих князей, светлая память, московских? Казань не близко. Пока от Коломны и Мурома войско идёт – это долго. Даже мне от Нижнего – долго. Передовые отряды уже под стенами, а пушки по ту сторону. Кормить трудно – съестные обозы приходят поздно. А от бескормицы болеют бойцы и мрут. Вот в этом году под лёд две арматы с ядрами ушли, людей сколько потопили. Как бы на этой горе обосноваться войском, передохнуть, дать обозам подойти. Коням дать отдых. Кузню бы иметь, печи хлебные, амбар. А отсюда на Казань один дневной переход, примерно две дюжины верст. Отсюда бы ударить дружно. Вот зачем я тебя, государь, сюда вёл.
– Не дело говоришь, Пётр Семёнович! – встрял воевода Горбатый. – Поганое место, людей тут варвары своим берендеям приносили. Не будет тут доброго, нет. Как можно в месте юдином православную крепость делать?
– А где отрок, который к горе ночью пришёл? – спросил вдруг царь. Все засуетились. Князь Серебрянный кликнул: «Васька, где зодчий с мальцом? Быстрее!». Перед царём вытолкнули Мологу и Сергулю. Курбский и тут всех опередил.
– Это, государь, сирота. Родителей сгубили при гирейском набеге, когда под Коломну казанцы пришли. Дед его Александр Молога, зодчий мастер из Напрудного, при себе держит, к делу приспосабливает. – дал пояснения Курбский, а Серебряный даже головой покачал: «Ну ловкач! Всё узнал и везде успел!».
– Как звать тебя, отрок? – привлёк его к себе за плечо Иван.
– Сергуля.
– Мм, Сергуля… Сергий. Имя заступника нашего носишь. Как же ты, Сергий, нашёл эту гору в метели да в темноте? Мои воеводы вот бились-бились – не нашли место для заставы. А ты нашёл. Ну не бойся, натерпелся ты, да тут тебя не обидят! – трепал мальчишку царь. Сергуля, от природы скромный, потупился под всеобщим вниманием ещё больше. Не жив ни мертв стоял и Молога, глядя на внука в руках самодержца.
– Батюшка, я… прошёл вот тут, по тропинке… – залепетал Сергуля.
– Писцов сюда! Чертите кратко, в Москве указом перепишете. – скомандовал царь и, наконец, утратил интерес к мальчику. —Князь Пётр, ты с зодчим своим внимай особо. Будем строить на горе этой крепость. Образцом плана возьмём ромейские городки. Одна главная дорога будет вдоль, другая – поперёк. А по центру… а по центру место варварское, капище. Как ты там, князь Александр Борисович выразился? Место «юдино»? То есть Иудино что-ли?
– Точно так, батюшка, юдино место! – отозвался Горбатый.
– Хорошее название для поганого места —Юдино, запомню. Ну так раз место тут иудино, оставить его пустым, дорогу пустим вот тут. Здесь поставить церковь Троицы и Лавре нашей Троице-Сергиевой от дороги до берега землю отдать под монастырь. Всю гору по бровке обрыва двухрядным частоколом оградить. Ворот в крепость сделать четыре, по четырём сторонам. Предстоятелю челом бить, дабы выделил сюда архиепископа.
