хотел, для чего вертелся у новых срубов? Что должен был сделать и кому дать весть? Сейчас будет горячо и больно. Хочешь вылезти – говори! Хочешь купаться – твоя воля!
– Ты вожак собачьей стаи, чего морду вытянул, чего унюхиваешь! Хочешь узнать, как твоя пёсья стая передохнет? – пытаясь улыбаться сказал «казанец». От такой неожиданной дерзости все окружающие дёрнулись и примолкли. Только Иван, казалось, был доволен происходящим и ещё ближе нагнулся к котлу.
– Добавьте дров, нашему гостю банька нравится! – сказал он улыбаясь. – Много ли воинов у Епанчи? Ты ведь с ним пришёл? А куда он отправился теперь?
Вода в котле покрылась мелкими пузырьками и стоящему в ней по колени всё труднее было сохранять самообладание. Он наклонил голову вправо, чтобы пот не заливал глаза.
– На каждую твою бешеную собаку есть стрела! И на тебя хватит, собака с капающими слюнями!
– Князь Пётр! – окликнул Иван князя Серебряного. – Ну где ты? Иди ближе. Я не нравлюсь гостю, он меня собакой ругает. Поговори с ним ты, спроси о делах.
Серебряный нехотя, не глядя на мучающегося, подошёл. Меж тем вода вскипела и боль даже для мужественного бойца стала нестерпимой. С налившимися кровью глазами «казанец» кинулся к краю котла. Стоящий рядом стражник толкнул его в плечо крюком багра. Казнимый упал набок в кипяток, вскочил и дико гортанно закричал. Бросился опять к другому краю, вновь получил тычок. Человека варили заживо, а он как мог инстинктивно сопротивлялся.
– О чём я спрошу этого, батюшка-государь! Дозволь рубану, чтоб уж не мучился! – просяще пробасил Серебряный.
– А дай-ка я, государь, спрошу! – поднялся Курбский. – Эй, связанные! А кто ещё хочет купаться? А может кто поговорить хочет?!
– Я, я! – один из «казанцев» перебирая разбитыми коленями пополз к Курбскому. – Спаси, Бога ради!
– Молчи, приблудная свинья! – донеслось из котла. Среди кипящей пены и запаха обваренной кожи «казанец» смог ещё приподняться на колени и взглянуть одним страшным глазом вокруг. Искажённое кипятком и болью месиво, недавно ещё бывшее лицом, издало невнятный вопль, схожий с арабским ругательством и, дёрнувшись, скрылось за паром. Котёл ещё конвульсивно дергался, когда второго пленного поставили на ноги и подвели к Курбскому.
– Хорошо, …но быстро! – сказал царь, откинувшись на кресле. – Ну что ж, князь Андрей, дознавайся ты!
Пленному поднесли чарку с водой и дали отпить. Сделав несколько жадных глотков, он начал скороговоркой вещать.
– Господине, я всё скажу. Я русский, я Юра из Коприна села. Пять годков тому с дружиной детей боярских Ушатовых под Казань ходил. В войске Московского государя… Крепко оторвались мы тогда от полка, на татар ушли версты на две. Попали, как зайцы в силок, татары взяли, увезли на посад. Держали как скотов, в холоде, в голоде, кое-как живы остались…
– Ты
