style="font-size:15px;"> Юра молчал, опустив голову.
– Знаешь, Юра. Помыться тебе надо. Вот сейчас будем зачерпывать кипятку из котелочка да на спинку тебе. А потом ледяной водичкой. А потом снова кипяточком. Вот память то просветлеет, если наперёд шкура лоскутьями не сойдёт. Давайте кипятку! – крикнул Курбский.
– Не надо! – отшатнулся пленник. Сахиб велел запалить как можно более срубов на Красной горке да в Алтынове. А как тушить все бросятся, да нас искать на этой стороне, по той стороне Волги по Золоторучью Епанча пройдётся, а если бы повезло, то и по Угличу. Рашид-бек только наказывал палаты боярские не трогать, по уговору.
– И если бы не мальчик, то так бы оно и было!? – не то спросил, не то поведал Андрей Курбский.
– Хорошо поведано, а, боярин Ушатов! – сказал Иван. – Иди-ка поближе, Пётр Иваныч. Отопрись теперь, скажи, что врёт предатель!
– Мне отпираться не пристало! – сказал боярин с достоинством. – Сыновья мои, дети боярские, постарше тебя, великий государь. Нет ведь дороже ничего кроме своих то детей. Спас их как мог, а теперь суди меня.
– Да ты Пётр Иваныч, не только о сынах подумал. Ты хотел двух уток одной стрелочкой убить. Кабы про поджог да про сговор твой никто не прознал, всё свалили бы на Епанчу. А что?! Каждый год Епанча да такие же товарищи-разбойники балуют по Руси, а Русь горит, горит! А тебе, у которого пол-вотчины бы сгорело, государь московский милости бы всякие насыпал, да? Приполз бы, погорелец, жалко бы стало тебя. Так рассчитал?
– Великий государь, не позорь, Христом Богом прошу. Я родовитый боярин, князь, от Рюрика как и ты веду колена. Одного леса моего на постройку сколько ушло, да людей – всё отдал…
– Твоего леса! Кончится твой лес и род твой кончится. В предательстве спасение хотел найти! – царь встал с кресла и скомандовал страже: Увести боярина Ушатова. Три дня подержать в клетке возле палат, чтоб все, кем он тут правил посмотреть на бывшего властелина своего могли. А потом отправить на Москву. Там дознаемся, не сговорился ли наш боярин ещё с кем!
– А тебе всё баловство, великий государь! Для потехи с казанцами воюешь, людей губишь, детей сиротишь! Всё вернётся тебе! – прокричал князь Ушатый, которого уже вели под руки стражники.
– А тебе чего бы хотелось, Юра! – спросил его милостиво Иван.
– Покаяться в грехах! Прощения просить, великий государь!
Игумен поднялся со своего места и обратился к царю:
– Государь наш, опора и надежда православная, прошу, только не в обители это покаяние. И так уж казни устроили в Боговом месте!
– Ну что же, уважим игумена, святого человека! Отведите пленных за стены монастырские и дайте им покаяться! – отдал приказ Иван.
– Благодарствую, государе! Великий государь милостив! Там церковь, да? – заверещал Юра, кланяясь и заглядывая в глаза окружающим. Его и остальных двух пленных вели к воротам. Последнее,
