ня фильма «Пятьдесят первых поцелуев». И просто из-за аварии нифига не помню произошедшего. А мы на самом деле уже встречаемся пять лет или хотя бы пять месяцев – и такое вот предложение лишь закономерный итог.
Осторожно отставила чашку с кофе.
Её, вместе с остальным завтраком, приволок новенький из службы обслуживания номеров, пока я стыдливо пряталась под простыней за закрытой дверью спальни.
Но красавчик, судя по взгляду, которым он меня наградил, не смотрел тот фильм. И точно остался не доволен, что я не помню, как его зовут.
Зря он так.
Да, моя память с утра не феноменальна, особенно после коктейлей и двух бутылок шампанского, но я ведь выкрикивала его имя полночи…
А может он не доволен тем, что я могу оказаться еврейкой? Кажется, это они отвечают вопросом на вопрос…
Красавчик по имени Максим Григорьевич – да помню я, помню! – красиво надул красиво вылепленные губы и тяжело вздохнул. И посмотрел на меня теперь уже несчастно-несчастно.
– Так смотрят доктора в психушке, когда понимают, что пациенту уже ничем не помочь…
– Ты была в психушке? – он оживился.
– Ты думаешь, что только тот, кто там побывал, не бросился бы с криком «Да-а» на твое предложение и не накрыл его своим телом?
Теперь он смотрел… блин, в детских сказках это называлось волооким взглядом, и я наконец поняла, что это значит.
Внутри так приятно пробежали искорки и зажгли…
Тише, твари.
Я сжала коленки, которые норовили порочно разъехаться от такого взгляда в стороны, и для надежности вцепилась в простыни.
Это был лишь секс-на-одну-ночь.
Символ того, что я теперь новая, грязная и развратная. Роковая до ужаса.
Своеобразные отступные от моего бывшего работодателя, если угодно.
Но уж точно не история с продолжением, где он принц, а я неожиданно подошедшая ему по размеру Золушка. Потому я мысленно нацепила на себя пояс целомудрия, застегнула его на все замочки, а ключ сожрала.
Так на чем мы там остановились?
– Нет.
– Ты мне отказываешь?!
Ох ты ж белочка чернобыльская… А ты думал, соглашусь?
Значит, пора выбираться. А то я с ним точно побываю в психушке. Для меня и так всё, что произошло за последние сутки было абсолютно не типично… Ну, может не абсолютно, с учетом моего анамнеза, но однозначно вышло за пределы даже моего понимания самой себя.
Осторожно сползла с кровати, поглядывая на недовольно пыхтящий цвет русского генофонда, и, пятясь, дошла до своего поникшего на ручке кресла лифчика. Насколько я помнила, задницей к нему поворачиваться не стоило. К Максиму Григорьевичу, не к лифчику.
Подцепила кружевные бретели и внимательным взглядом обвела спальню… Хм, это что, там мои трусы натянуты… на торшер? Точно, они. Почему-то ночью казалось, что я капец какой гениальный декоратор… Но надевать их сейчас на себя не рискнула бы.
Платье обнаружилось в гостиной. Провожаемая Максом, юркнула со всем своим богатством в ванную, быстро оделась, кое-как расчесала всклокоченные волосы и сделала неловкий хвостик. А потом решительно вышла.
Мужчина продолжал стоять на том же месте возле ванной и неотрывно на меня смотреть.
Маньяк какой-то…
Я медленно, стараясь не делать резких движений, пробралась к двери.
– Крис, послушай, не отказывайся сразу…
Хм, а ведь он мое имя тоже помнит.
Надеюсь, паспорт с пропиской я ему не догадалась показать. Кстати, паспорт!
Сумочка с вожделенной единицей принадлежности российскому государству оказалась аккуратно поставленной на комоде возле двери. Там же неаккуратно валялись мои любимые красные туфли, приносящие удачу… Следует их переименовать. Пусть лучше с этого момента приносят мне мозги!
Я, придерживаясь за комод, – меня все еще изрядно штормило, несмотря на выпитый поутру алка-зельцер, который предшествовал кофе – попыталась пристроить правую туфлю на ступню.
– Для меня это будет идеальным выходом…
А для меня идеальным выходом будет эта дверь.
Натянула, слава котикам, не пострадавший предмет обуви и наклонилась за вторым.
– Ты мне поможешь – я помогу тебе. Что хочешь? Работа, путешествие, деньги… Поверь, это выгодное предложение… – торопился обольстить меня Макс, пока я не сбежала.
Я фыркнула.
Ему
