Я так волнуюсь… Кстати, я и художником не стал только потому, что это поприще не обеспечивает ни материальной, ни моральной стабильности. Насмотрелся я на своего дядьку Кирилла. Отличный график, а живет кое-как… А ведь меня хвалили настоящие знатоки живописи. Мои работы маслом два раза выставлялись на Кузнецком мосту. Правда, под фамилией дядьки Кирилла. Глупо? Да?
– Не думаю. Скорее любопытно… – Васса запнулась… – Любопытно наблюдать, как очаровательные дамочки создают у влюбленных мужей бедняцкие комплексы неполноценности.
Васса страдальчески сморщилась, передернула плечами и с вызовом посмотрела на попутчика.
– Вы вот за деньгами не гоняетесь. Создали хорошую семью и не боитесь превратностей капризной нашей судьбы. А я уверена – бедность убивает любовь.
– Возможно… – Задумчиво проговорил Кровач. Сусанна обожает бижутерию, а я мечтаю выбросить эти побрякушки ко всем чертям, осыпать Суси неподдельными украшениями, одеть в драгоценные меха, купить наилучшую косметику, особенно, признаюсь, лучшее белье…
– О, да! Мечты настоящего мужчины…
–Ай, перестаньте, девушка… Остается пуститься в разбой. Да вот убить, не способен, да и таланта воровского нет. Не способен, по большому счету, оттяпать у государства приличный кусок… Эх, ма! Выше начальника отдела мне никогда не подняться. Хлебные места достаются родственникам хозяев, а гений из меня уже не вылупится… Дали бы хотя бы подхалтурить, так нет, выжимают хозяева все соки до капли. А свистнуть для продажи в нашем институте нечего Все ценное давно растащили наши новые институтские воротилы. Загнать разве на толчке мой компьютер? Да и это уметь нужно.
– Попробуйте стать хакером. Ограбление банка с помощью компьютера, это так модно…
– Признаться, – я не прочь бы взломать какой-нибудь банчишко. И, наверное, смог бы поживиться, но трусишка я. Панически побаиваюсь играть в эти игры. Уж слишком увлекательное развлечение.
– А мой Сеня ничего не боится. Он проворачивает такие делишки… Миллионами ворочает. Я с ума схожу, неужели он останется инвалидом на всю жизнь…
Тимофей вытянулся в кресле, запрокинул голову, смежил веки. Васса отвернулась к иллюминатору и беззвучно заплакала… То и дело промокала глаза платочком.
– Сусанна стоически переносит нашу нищету. – Мечтательно продолжил Кровач, не открывая глаз. – Голубка часто шепчет мне: я верю в тебя! Любовь Сусанны, конечно же, вдохновляет, я работаю как проклятый, но удовлетворение от моих трудов я получаю один и то, в основном, моральное. Что дает мой трудоголизм Сусанне? Да что там! Паразитом себя чувствуешь… Получается, я обкрадываю Сусанну. Сердце томится. Сердце понимает – красота жены это единственный праздник, который, будем считать, – для тебя одного. Праздник, а я едва способен обеспечить Красоте жены скромные совковские будни… Ей богу противно!
– Она вас любит? – спросила Василиса мокрым голосом и шмыгнула носом.
– Надеюсь. Время покажет.
