Даже Светочу Красоты придает эротический смысл. Ему бы только переспать с красивой женщиной, только бы сделать ее своей наложницей. Ах, какие они эгоисты! Какая эстетическая убогость! Словно, женщина не человек, а бесчувственная машина сладострастия.
Как ни печально, но Секс, оказывается, действительно является главной краской на палитре мужчины, а уж он постарался, чтобы и на палитре бытия чувственность человека была самой расхожей краской.
О! Половой интерес – это Демон всех человеческих страстей. И нужно быть упорливым дальтоником, чтобы так долго не видеть, что главный цвет жизни не зеленый, как утверждает Гринпис, а – ярко красный. Пунцовый! Цвета любовной страсти, цвета крови. И если тебя угнетает красный цвет страсти, – то это объясняет, по какой причине с тобой, девушка, не все в порядке.
Заскулил под дверью спальни Тотька. Как часы этот паршивец. Шесть пятнадцать. Тотьке пора на прогулку.
– Сегодня ты гуляешь без меня. – Проворчала устало Полина.
Не надевая халат, она выпустила пса на лестничную площадку. Кот уже сидел возле нержавеющей патентованной миски, вылизанной до блеска. Чего греха таить, Полина любила в институте прихвастнуть гурманскими замашками своих домочадцев. Они у нее не ели ничего заграничного, даже Вискас и Педигри, ничего мороженого. Все с рынка. Парное мясцо, живую рыбку. А все остальное у домочадцев было патентованным и заграничным. От ошейника Тотьки до шерстяной попонки для кота. Правда, он эту попонку презирал.
Судачили на эту тему в основном семейные дамы-собашницы. Дамы-кошатницы, вот пример печальной закономерности, были, как одна, разведенками и молчуньями. Собашниц они сторонились. Почему? И клубы у них разные и характеры. Не понятно.
Если заходила речь о домашних собаках, тут эмоции выплескивали через край. Если другие дамы хватались чистотой кровей своих питомцев, числом заработанных на выставках медалей, ценой случки, то Полина похвалялась прожорливостью своих метисов. А как же! Аппетит признак отменного здоровья. Ни кот, ни пес никогда не поносили, не хандрили, всегда были прожорливы и лоснились, как будто их покрыли лаком для волос. Понятно, не знали ограничения в прогулках. А этим не многие собашницы могли похвалиться. Их больше заботил контролируемый собачий секс, основа доходов сообщниц.
Поводив Тотьку, Полина снова нырнула в постель. Простыня успела остыть, по животу, по внутренней стороне сухощавых бедер проскочил озноб. Ни с того, ни с сего пришло желание прогулять денек. К черту этот институт. Все равно башка ни черта не варит. А там, глядишь, и вовсе отпадет нужда вставать по будильнику. Придется покидать тюремную койку по звонку. Если ублюдок все-таки подвернется под горячую руку. Повременил бы он пока с охотой на женщин… Вот опять грублю. Господи, не думала, что во мне столько грязных слов…
"А ведь этот с… субъект – тоже мужчина. – Спокойно подумала Полина. – Что в нем такого? Странно. Обыкновенный. Ничего примечательного.
