полюбоваться этим благородным лбом, любовно вылепленном Создателем на радость человеческого глаза. Создатель не мог не постараться, создавая себе земную Невесту.
Впрочем, и наши дамы хороши. Идут на поводу у мужчин. Потакают их разнузданности. Верят им, когда половую распущенность мужчины трактуют как веяние эпохи демократии, открытости и равенства. Нет, какие мы, женщины, все-таки, дурочки. К эмансипации рвемся. Осмеиваем ханжество, а получается, что проповедуем половую вседозволенность, от которой сами страдаем в первую очередь.
Вот и допрыгались. Послеперестроечные авторы не способны написать ни одного правдивого романа о чистой, возвышенной любви юноши и девушки. А о беднягах поэтах и говорить нечего. Вместо того чтобы создавать Вечные, нетленные стихотворения, поэты унижают свое дарование, рифмуя для торгашей, для их бесчестной рекламы предметы интимного женского туалета и прочую дребедень. Эти хлюсты-бумагомараки способны лишь копировать в своих слащавых опусах прелестные женские образы из классических романов романтической поры. Но как они ни румянят своих современных эмансипированных героинь, от них, все равно, разит распущенностью и плебейством.
Слово эмансипация было для Полины – почти ругательным. Оно свидетельствовало об утрате женщинами главного качества их очарования – самостоятельности, гордой независимости, без которой не сохранить и женственности. Теперь дамы завоевывают свое "женское счастье" так оголтело, с такой коварной, улыбчивой агрессивностью, словно выступают на корриде в качестве матадоров. Их не смущает кровь поверженных конкурентов. Для них жертвы любовного коварства – всего лишь быки, мясо. Фу, как это противно. Зачем оно нужно, такое грязное счастье.
" Я же вот не воюю за свое "женское счастье. Что дала мать-природа и на том спасибо". – Привела Полина зеркалу самый убедительный для нее довод.
– Я никому не изменяю, не отбиваю богатых мужей, не толкаю супругов на преступление ради того, чтобы осыпать себя брильянтами или, на худой конец, купить норковую шубу. Я не подсиживаю коллег, чтобы хоть на ступеньку продвинуться по службе, не продаю свое тело боссу за прибавку жалования… И счастлива, черт меня побери! Счастлива! И счастье мое чистое, как постель девственницы".
Это была очень удачная мысль для начала дня.
"И начнем мы его с двойной чашки кофею". – Фыркнула Полина.
Полина повернулась перед зеркалом одним боком, другим, и, весьма собой довольная, прощально помахала услужливому отражению ручкой.
"Как же много я потеряла, мало общаясь через зеркало со своим прекрасным двойником… Вот уж он врать мне не будет".
Она решила еще немного побаловать себя нежным бездельем и нырнула в постель.
Выпрыгнула из теплой постели, босиком прошлепала на кухню. В ручную мельницу насыпала кофейных зерен сорта Арабика, и стала глубоко вдыхать распространившийся
