массивном зеркале напротив – оно же является внешними створками лифта.
– Ну чт… ну что… – он клацает кнопку вызова в пятый раз и продолжает мямлить. – Не сто… оста..ви… кров..чени…
Гектор снимает мокрую от пота и крови водолазку, скручивает ее и завязывает на правом плече через подмышечную впадину. Волны на лбу складываются как у женщин во время схваток; на обнаженной шее проглядывается истерия сонной артерии; орбиты то выкатываются наружу, то прячутся под веками.
– В каком я… рядом с перлм… ря… не закрыва…
Палочки на дисплее собираются в цифру 6. Гектор выпрямляется и направляет ствол с глушителем на свое отражение. По середине зеркала возникает тонкая вертикальная полоска, которая, расширяясь, превращается в низенькую полную женщину с растрепанными волосами. Ее обтянутые кожей глаза смотрят в бездонное черное дуло, затем на людей в деловых костюмах, которые лежат позади Гектора возле открытого номера, и снова в дуло.
– Oh, my god… – произносит она и подтягивает к себе телегу с торчащей шваброй. – Don’t shoot, don’t shoot! I didn’t see anything1!
«Можешь ничего не говорить, – думает Гектор. – Зрачки размером с горошину рапортуют о том, что ты ни в коем случае, пожалуйста, не хочешь умирать. Бровями умоляешь, чтобы завтра смогла поцеловать диатезную – от дешевого питания – внучку, которая при встрече с тобой всегда пропевает: «Graandmaa shark doo doo2» – и топает сандалиями из эконом-магазина. Морщины, набравшие контраст не по возрасту, демонстрируют заслуги перед обществом, на которое ты работаеешь триста тринадцать дней в году, чтобы остальные пятьдесят два дня наслаждаться синтетическим кормом в съемной однушке и содержать других членов семьи, которые сидят в ожидании, чтобы кто-нибудь начал использовать и их, вроде того как используют стулья, посуду или почтовые ящики. Деревянный крестик в зоне декольте ставит меня в известность о том, что ты следуешь Евангелию и предпочитаешь не задавать лишних вопросов. Опорно-двигательная система, в отличие от других, не говорит ничего, потому что парализована при виде оружия, будто под одной из твоих пяток оказалась мина. Ты поняла: одна ошибка и твое – пусть и жалкое – существование окончится точно на этом месте».
Гектор опускает руку и сосредоточенно наблюдает за поведением женщины.
«Пожалуйста, сделай все правильно, – думает Гектор. – Мне чертовски не хочется ехать с твоим трупом».
Она приглаживает белый фартук, который выглядит свежее, чем она, и с ухмылкой и тем же азиатским акцентом добавляет:
– Don’t worry, russian people look the same to me3, – она хотела сказать white people, но, заметив у Гектора в области сердца непонятные, но определенно русские буквы, – там написано «пусто», – из-за какой-то психологической неловкости, а не специально, ляпнула russian.
Гектор поднимает девяносто вторую Беретту и без колебаний пробивает одно из глазных яблок уборщицы: затылком она ударяется о заднюю стенку, затем – лбом об угол тележки и, словно мешок с картофелем по акции, падает на белый ковролин. Гектор вымучивает несколько шагов, чтобы зайти в лифт, бьет прикладом по кнопке -1 и охотно прислоняется к металлической стенке. Двери закрываются, отсекая часть света из коридора, выполненного по японскому лейтмотиву. Цифра над панелью с этажами начинает отсчет в обратном порядке:
«5»
– Нор..льно… все нор..льно… – Гектор продолжает бубнить. – По..ти по плану…
На лице женщины проявилась небольшая течь из бывшего глаза. Судя по времени, она собиралась мыть туалет, так как номера убираются по утрам. Играет спокойное фортепиано. Мимическое напряжение Гектора разглаживается.
«4»
– Оста..сь не… немного… ты… ты молодец…
Гектор теряет активность, как наркоман, который вдавил себе в вену содержимое шприца: взгляд становится томным, грудь надувается все меньше и реже, колени незаметно сбрасывают давление.
– Поду… подумаешь, плечо…
«2»
Гектор чувствует приятную легкость и успокоение. Наконец, верхние веки опускаются туда, где им хочется быть.
– Ты… ты чер… ты чертова ма…
Гектор оказывается в темном пространстве, где нет ни стен, ни потолка, ни пола. Он смотрит на правую руку, которая держит белый тюбик – на нем нет маркировки, но Гектор уверен, что это зубная паста. Чтобы убедиться, что тюбик реален, Гектор сжимает его. Подушечки пальцев ожидаемо чувствуют давление и гладкую текстуру. Гектор подносит тюбик к лицу, потому что хочет почувствовать его губами, но что-то идет не так. Он размахивает зубной пастой во все стороны, включая ту, где должна быть голова, но не встречает сопротивления. Становится ясно: в этом пространстве существует только рука и белый тюбик.
«-1»
О, боже. Не стреляйте, не стреляйте! Я ничего не видела (англ.).
Слова из детской песни о семействе акул «Baby shark».
Не беспокойтесь, русские для меня на одно лицо (англ.).
