ародам даны на земле определенные границы, у римского народа протяженность города и мира совпадают».
Овидий, «Фасты», II, 683—84
Италия. Рим. Июль. 1-й год нашей эры.
Дышалось легко. Я лежал на чём-то очень мягком, приятном и в то же время очень знакомым. Только очень сильно болело голова и кто-то давил на плечи. Но то, что я лежу в траве и где-то рядом, в глубине зеленой гущи бурлит жизнь, я осознал, когда почти над ухом завёл свою незатейливую мелодию кузнечик. Я пошевельнулся, и боль отдалась во всём теле. С трудом сдержал стон и… вовремя. Раскрыв глаза, в меня ворвалось безграничная синь неба, и ярчайшего солнца. Там, на фоне его двигалась непонятная тень. Точнее не тень, а человек. И он мне показался неизмеримо большим, так, как пятилетнему пареньку, кажется самым большим и могучим его почти двухметровый отец. Его доспехи брызнули в меня безудержным светом. Он мне показался величественным и неповторимым. Показался одним из немногих избранных богов, если только не самим Юпитером спустившемся с небес! Если не богом, то человеком, лучшим человеком на земле! Величайшим из героев! Гераклом!
– А этот ещё жив! – этот богочеловек увидел меня, и раскрыл свои уста. Направился в мою сторону. И чем ближе он был, тем больше страха прошивало меня, каждую мою клеточку, в этом неприхотливом звуке кузнечика, ярком до невозможности солнце, прекрасном солнце. Этот человек был варваром. Он подошёл, откинул лежавшего на мне мёртвого воина, замахнулся мечом… я закричал! Лезвие приближалось с неумолимой скоростью, и вскоре мир погрузился во мрак…
За час до этого.
Они стремительно приближались. Мощные, на крепких лошадях, с лицами готовыми смести любого врага. Сомкнуть ряды! – раздалась команда, но мы уже сами инстинктивно прижались поплотнее друг к другу. «Приготовиться к рукопашному бою!» последовала другая. Это мы и сами понимали – варвары приближались слишком стремительно. Они были уже близко, когда на них обрушился ливень стрел и камней. Полетели с коней разрисованные в непонятные узоры, все в татуировках воины, со всего маха рухнули кони, увлекая за собой своих ездоков, летевшие вслед за ними, налетели на упавших… Но атака продолжалась – часть воинов перескочила через павших, часть обогнула их и вклинилась в наши ряды. Мы рубили их, рубили ноги коней, но варваров было много. И задние напирали на передних. И в одном месте строй нарушился, потом в другом, мы быстро перестроились, создавая круг, но варваров было много. Вслед за конницей вступили в бой их мечники. Могучие высокие воины. И гибли славные римляне, пронзённые их мечами. Я был одним из последних. И до того, как меч обрушился на меня, я успел поразить в самое сердце одного из варваров. А потом меч обрушился на моё плечо. Сильная боль в плече. И тут… Я открыл глаза. Но мной стояла моя мама. Она сильно трясла моё плечо!
– Мама… – произнёс я, понимая, что только что спал.
– Сыночек, ты так кричал во сне!
Я сел на кровати, спустив ноги с кровати, и одновременно разминая руки.
– Мама, я сражался с подлыми варварами!
– Не доведут тебя до добра рассказы этого старого вруна Квинта! Он старый и больной человек! Чего ты всё время бегаешь к нему? Всё, что он рассказывает это сказки для таких оболтусов, как ты!
Я насупился. Да, я был частым гостем у старого человека. А он любил рассказывать, нам, городской шпане рассказы о славных подвигах отважных и гордых римлянах. О мужестве и чести. О славе и о том, что римские солдаты всегда выходили победителями из всех сражений.
– Чтобы больше я тебя у него не видела!!! Если узнаю об этом, то получишь у меня!!! – яростно закричала на меня мать. Я уже устал слушать её проповеди, что кроме крови и грязи и тяжёлых лишениях ничего армия не несёт.
– Да, хорошо мама, – смиренно ответил я.
Было видно, что она немного успокоилась.
– Иди, умывайся и будешь завтракать! – снова уже тише сказала она, а потом добавила то, чего от неё я совершенно не ожидал, – и кто победил в твоём сне?
– Конечно же, мы победили, мама! – горделиво ответил я, и, увидел, как она едва-едва скрыла в своих красивых губах довольную улыбку.
Глава 2-я Казантип
Крым. Казантип. Август. 2013 год. Заброшенная атомная электростанция.
Мы стояли в некотором оцепенении. Зависло неловкое молчание. Но я, привыкший в сложных ситуациях принимать решения, решил, что пришло время действовать.
– Мы согласны, – сказал я парню, – мы сейчас определимся с количеством и скажем вам.
– Хорошо, – кивнул головой парень и не торопясь пошёл к сторожке, где тусовалось пару человек.
И тут Вадима, это был высокий молодой парень, прорвало:
– Развели
