ь Дней из жизни Доктора
Виктора Иенсена,
• Антимир,
• Евстафий,
• Самый лучший папа,
• В тени софита
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ДВА ДРУГА
Глава 1. Прощай, детство
– Море… Что это? Что оно собой представляет?.. Понимаем ли мы, что это иной мир? Вот тут, рядом с нами, ласково гладит наши пятки, играя с нами словно с камешками, которые, перекатываясь, как бы смеются… Вечное зрелище, которым глаз не насыщается, оно словно любовь, словно живая душа. Бывает ласковым как мать, а может неистово разбушеваться, вздымаясь многотонными горами волн к небу, пуская пену, как бешеный пес. Кто тогда отважится назвать его «ла маре», как старик у Хемингуэя, помнишь?
– Ну, ты как всегда умничаешь. Скажи лучше – ты решил, куда будешь поступать? – спросил Исаак.
– Да как тебе сказа-а-ть… – протянул Джонатан.
Джонатан Бишоп и Исаак Мартин дружили с детства. Каждое лето они проводили вместе на побережье Флориды в маленьком уютном городке, где жили по соседству бабушка Джонатана и дедушка Исаака.
Исаак, веселый широкоплечий с добродушной улыбкой парень, был полной противоположностью худощавому, меланхоличному циничному Джонатану. как по характеру, так и внешне. Но, вероятно, это и притягивало их друг к другу: ведь виноград без поддерживающей шпалеры не принесет сладкого плода. Так каждый находил в другом то, чего недоставало ему самому. Между ребятами не было никакого соперничества, что, видимо, и обусловило их долгую добрую дружбу.
Счастлив тот, кто нашел в жизни настоящего друга. Исаак беспрекословно подчинялся сильному мужественному товарищу. А тот не давал ему спуска, привлекая к своим спортивным занятиям. Утренние пробежки, подтягивание на турнике, бокс сформировали прекрасную фигуру юноши и твердый бесстрашный взгляд. Джонатана же привлекала в Исааке его рассудительность.
Он помнил, как они встретились впервые. Тогда Исаак приехал погостить к своему деду, отставному майору полиции Самюэлю Мартину, который, выйдя в отставку после службы в полиции Нью-Йорка, купил себе дом рядом с Айрис Бишоп, бабушкой Джонатана. Она к тому времени была уже давно на пенсии и занималась тем, что редактировала книги молодых писателей. Последнее время работы, которой она делилась и с внуком, у нее было столько, что хватало и Джонатану на карманные расходы.
Ребята любили строить на берегу крепости из песка, а на следующее утро смотреть, что от них осталось. Вот и в это утро после пробежки и купания в прохладном море друзья сидели там, где еще вчера возвышались несокрушимые, казалось, бастионы. Море не оставило от них и следа… Хотя нет – от фортификационных сооружений Исаака осталось несколько бугорков. Джонатана это не огорчило: ведь он знал изначально, что дело его рук обречено, и строил всё кое-как. И обнаружив на месте своей крепости гладкий песок, даже почувствовал некоторое облегчение.
– Так ты все-таки пойдешь по стопам своего деда и отца? – спросил Джонатан.
– Да, – простодушно улыбнулся Исаак. Он с детства знал, что станет полицейским, как будто был рожден для этого.
Летний отдых подходил к концу, и вопрос Джонатана был сродни его песочному замку: он не надеялся переубедить друга, а просто хотел лишний раз убедиться, что тот все еще на своем месте, как маленький ребенок в темноте спрашивает у мамы: «Ты здесь?» – «Здесь, сынок», – отвечает мать, и ребенок продолжает спокойно спать.
Джонатан всегда удивлялся твердости убеждений своего товарища. Его высказывания были точными, четкими, однозначными. Сам же он, напротив, всегда во всем сомневался и, если обнаруживал свою неправоту, даже радовался этому, как иной своей победе. Ведь победа обязывает тебя отстаивать ее, а поражение освобождает от бремени ответственности.
Они были словно Древняя Греция и Рим, Афины и Спарта, философия и сила. «Человек с медной душой» – так называл Джонатан своего друга, он вычитал это название у Платона. Бабушка не предъявляла к нему особых требований, лишь бы он исполнял основные три: хорошо питаться, своевременно ложиться спать и прочитывать не менее пятидесяти страниц в день. В остальном он был волен делать что хочет. Она была довольна его дружбой с простодушным Исааком. А тому хватало информации, которой щедро делился с ним друг, поэтому самостоятельным чтением он себя особо не утруждал.
– Я еще не выбрал: поступать на исторический или на философски-и-й… – Исаак знал, что, когда Джонатан протягивает окончания слов, это означает его неуверенность.
– Ну, ты всегда можешь перевестись, пока будешь на первом курсе.
– Да, конечно, – согласился Джонатан.
– Ну, всё! – Исаак вскочил и дернул товарища за руку. – Хватит
