показалась тоненькая струйка голубого дыма.
Заинтригованный султан наклонился ближе.
– О нет… – прошептала Жасмин.
Внезапно дым вырвался из лампы, как рой пчел из горящего улья. Джафар опасливо отстранил ее от себя, султан и вовсе отскочил в сторону. Лампа затряслась. С нее посыпались искры, тусклая медь засверкала яркими разрядами, похожими на молнии. И вдруг она завопила.
Или завопило что-то другое.
То стремительное и синее, что выскочило из лампы, теперь металось по комнате, как взбесившаяся собака – если бы собаки умели летать.
Жасмин отвернулась, прикрыв лицо руками.
– ЙЙЙИИИИИИИИИООООООУУУУУУ!
Оглушительный вопль звучал уже почти по-человечески.
Полоса летучего синего дыма замедлилась, осела вниз, чуть раздалась и превратилась… в человека.
Точнее, в половину человека.
Половину очень большого человека с синей кожей, золотыми серьгами в ушах и золотыми рабскими браслетами на запястьях. Он был лыс, если не считать небольшого пучка волос на макушке, прихваченного золотым шнурком, и остроконечной бородки, оканчивающейся завитком. Его миндалевидные глаза странно мерцали.
А его нижняя половина представляла собой всего лишь струйку дыма.
– Десять тысяч лет! – вскричал он звучным, гулким басом. – Десять тысяч лет я был пленником этой лампы.
– Джинн, – обратился к нему Джафар с масляной улыбочкой. – Джинн, я…
– Ох, до чего же приятно наконец немного размяться, – продолжал джинн уже более нормальным голосом, потягиваясь и широко ухмыляясь. Он крутанулся туда-сюда, вдыхая воздух полной грудью. – Вы хотя бы представляете себе, что такое провести десять тысяч лет без массажа? Или без ванны? Или без…
– Джинн, – решительно перебил его Джафар. – Я твой хозяин, и тебе надлежит слушаться меня.
– Что ж, похоже, я вижу перед собой человека, который хорошо знает, чего хочет, – откликнулся джинн, сдувая со лба свою скудную шевелюру и деловито подтягивая кушак. – Предоставьте это мне, хозяин!
Жасмин постаралась как можно незаметнее скользнуть к двери. При этом она ни на мгновение не отводила внимательного взгляда от джинна. Это было нетрудно: если отвлечься от мысли, что появление его и само существование было совершенно невероятным, в нем было нечто весьма притягательное. Хоть Жасмин и знала, что джинны считались чем-то вроде более или менее обычных людей – хотя, конечно, волшебных и очень древних, – лично она всегда представляла их себе очень суровыми, горделивыми и довольно устрашающими. А вовсе не обаятельными и слегка болтливыми весельчаками.
Она исподтишка подергала дверную ручку.
Ручка не повернулась.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную
