й руке, один из пальцев был на курке. От конца меня отделяло только странное чувство незавершенности, будто я забыл выключить утюг.
Что если я действительно не доделал чего-то важного? Я пробежался взглядом по комнате, уцепившись краем глаза за тумбочку. На ней стояла фотография Джессики – моей дочери, которая погибла два года назад. Она попала под машину потому, что я не уследил за ней. Рядом с ее фотографией стояла фотография моих друзей, которые погибли неделю назад потому, что я не смог их вовремя остановить. Символы моего прошлого говорили мне покончить с будущим. И, по всей видимости, единственное, что мне оставалось сделать – спустить курок и дать маленькому кусочку свинца выполнить свое предназначение.
Моя смерть была бы благом для всех, представлял я. «Возможно, я коммунист» донеслось откуда-то из глубины в ответ. От этой мысли меня передернуло всего, и я едва удержал указательный палец от непроизвольного фатального сгибания.
Раздался телефонный звонок. Звонил мой адвокат, значит что-то важное – веская причина отложить пистолет в сторону.
– Здравствуй, Артур. Заседание суда послезавтра, в десять часов. Ты обязательно должен явиться. Судья должен убедиться в том, что ты действительно заинтересован в нужном нам результате.
– Послезавтра? Какой сегодня день?
– Сегодня понедельник, – ответил адвокат. – С тобой все нормально?
– Как сказать. Я постараюсь, хотя возможно мой приятель сегодня настоит на своем.
– Что за приятель? Я его знаю?
– Возможно. У него довольно известная итальянская фамилия – «Беретта». Но он черный.
– Нет, не слышал. Но я советую послушать мои доводы, а с советами друга повременить. Я буду ждать твоего звонка.
Адвокат повесил трубку. Этот парень не зря считался одним из лучших в своем деле. У него получалось быть моим другом, словно ему действительно небезразлично, чем все закончится.
Жена решила уйти от меня после несчастного случая с дочерью. Мучительных два года она сдерживала это свое намерение. Но мне казалось, это было предательством с ее стороны. Все вокруг твердили, что в таких случаях нужно стиснуть зубы и перетерпеть какое-то время, пока все не подстроится под новый ритм. А пока не пройдет обкатка будут слышны странные звуки и толчки в коробке передач. Да, все именно так. И еще ни в коем случае нельзя жать на полную, или механизм ломается.
Какая примитивная аллегория. И совсем уж примитивный способ выключить мозг – я был одним из многих, кто считал, что сладковатый вкус виски один из лучших способов не думать о плохом, или перестать думать вовсе. Пара часов и во рту останется только безвкусная каша из прошлого, настоящего и сожалений о грядущем похмелье. Увлекательная дихотомия алкогольного беспамятства и самоубийства.
В какой-то момент, держа пистолет в правой руке, а стакан с виски в левой, я понял, что мне не удастся пить со стволом во рту. А когда я проглотил четвертую рюмку, мне попросту стало лень закусывать дулом, и еще через пару глотков я уснул.
Глава 2. Обратно к реальности
(Понедельник 14:00)
Снова телефонный звонок.
– Блейк, где ты? – это был заместитель старшего агента.
Что я должен был ему ответить? Я чувствовал себя пробежавшим дистанцию марафонцем. А в качестве приза была дикая головная боль. Рядом с кроватью лежали две пустые бутылки виски и бутылка минералки. Многое прояснилось.
– Да, мистер Стоун. Я, похоже, немножко проспал, тяжелый вечер.
– Какой, к черту, проспал? Уже почти два часа дня! Тебя тут пол департамента ищет. У тебя куча незакрытых запросов. Макмиллан в ярости. Сказал, срочно найти тебя.
Я ненавидел Стоуна за глупую привычку сгущать краски. Я знал, что ничего страшного не происходит, а Макмиллан, старший агент, всего лишь поинтересовался все ли у меня в порядке, когда пришел в свой кабинет минут пять назад. Стоун же в попытке привести меня в тонус вывалил тысячу и одну гипотетическую причину необходимости моего присутствия на рабочем месте, хотя сам прекрасно знал, что несет полнейшую чушь. Все-таки у меня иногда пробегала в голове мысль о том, что он действительно думает о работе, а не злится из-за того, что я в очередной раз проявляю неуважение.
Слишком ты все близко принимаешь к сердцу, хотелось мне ему сказать, но вслух я ответил иначе.
– Да, Стоун, ты прав. Сейчас буду.
Что ж, пока мой друг «Беретта» не уговорил меня расстаться с прошлым и будущим, я был всего лишь часть бюрократической системы. Правила игры никто не отменял. Я должен был лизнуть потную задницу боссу, чтобы он получил право двигать свои фигурки дальше. Неважно, что после этого мне придется вонзить очередную иголку в куколку «вуду» своего самолюбия, причинив
