в глаза, привстала на цыпочки, чтобы дотянуться до моей челки: потрепала и уложила по своему. Пусть, я ей всегда разрешал немного больше, чем нужно. – Снова шарф не надел? Я же тебе купила, почему не носишь?
– Да неудобно мне с ним, будто змея на шее завернулась. Все, я убежал, а то друзья напьются без меня.
– Жаль, что все так…
– Ничего. Ты только не волнуйся. Так будет лучше, правда, – пожал легко ее плечо и вышел за дверь.
– Все понимаю, – бросила вслед мама и послала мне коронный воздушный поцелуй. – Но завтра жду.
– Я позвоню, мам!
Выдохнул свободно у ворот. Да, так будет лучше. И не придется перед Лёшкой извиняться.
Глава 16. Настя
До четверга я не смогла поднять головы от подушки. Будто выжатая тряпочка, корчилась в постели от слабости, не в силах вытолкать тяжелое тело за пределы комнаты. Даже походы в ванную и туалет стали немыслимым преодолением силы притяжения.
Горовая отнеслась с пониманием к моему состоянию. Это показалось мне странно-нереальным, пришлось посмотреть на экран телефона, чтобы убедиться, что звонит классуха, и я не сплю.
– Настя, ты молодец, – сказала она с улыбкой в голосе. – Не знаю, что ты там ТАКОГО сделала, но Гроза поставил семестровую одиннадцать. Я попросила его войти в твое положение, но с меня взяли обещание, что ты не будешь пропускать занятия. Ты же не будешь больше?
– Обещаю ходить на все его уроки, даже если буду лежать трупом! Спасибо! Спасибо! – я запрыгала от радости по комнате, но тут же рухнула на кровать. Голова кружилась, как после карусели, и немного мутило от таблеток.
– Трупов нам на уроках не надо, – долетел до моего воспаленного и возбужденного мозга голос Милы Васильевны, – а вот ходить постарайся. Учитель ведь хороший, много почерпнешь полезного, – классная сделала небольшую паузу, а потом поинтересовалась: – Во сколько в субботу концерт?
– Я не знаю. Мне еще нужно завтра попасть на оркестр. Можно я все-таки пропущу последнюю ленту аранжировки? Я просто не выдержу, если приеду так рано. Пожалуйста, пожалуйста…
– Ох, Настя, чудо ты, – выдохнула женщина, – но талантливое чудо. Давай уже, отсыпайся и лечись. А на концерт я приду, так что не подкачай.
– Спасибо вам еще раз, – я хлопнула глазами, стараясь не дать волю слезам. Что-то лопнуло в груди от ее слов, и по телу побежало сладкое тепло.
– Это моя работа, – глухо ответила классная и отключилась.
Но чувствовалось, что Чудакова для нее не просто работа. И, наконец, я поняла, почему мы так долго не могли найти общий язык. Да потому что я воспринимала ее совсем не классным руководителем.
Мила Васильевна была мне, как строгая мама, что наказывает за проступок, но в глазах у нее все равно горит любовь. Мама, которой у меня никогда не было. Осознание такой бережности к моему здоровью и личности от чужого человека стало сегодня настоящим откровением. Оно сжало ребра и защемило сердце.
