ской системе Ridero
Corona Iridis
(crown of sonnets)
I
«Аз есмь» прорезало безмолвный мрак
И воспарило над природой тварной.
Невидимой рукою киноварный
На девственном листе начертан знак.
Крылатый бык приоткрывает зрак.
В том зраке зреет умысел коварный —
Вкруг радужки, как древний мед, янтарной
Уже зловеще расцветает мак.
Взъярясь, он поднимается над лугом.
Но всё замрет перед его испугом,
Когда, свой бег не в силах удержать,
Вдруг на алтарь он упадет, беззлобный,
И медного кинжала рукоять
Откроет двери ночи доутробной.
II
Откроет двери ночи доутробной
Востока померанцевого царь —
И всякая возвеселится тварь,
О брани позабыв междоусобной.
Весть явлена о радости загробной:
«Владыка снова жив, как жив был встарь! —
Омывший кровью жертвенной алтарь
Днесь восторжествовал над смертью злобной!»
И пламенем победных орифламм
Червонный свет взлетает к облакам,
К священным стенам яшмового Града.
Уже не нужно солнца и луны,
Ведь Кровью Истинного Винограда
Все изнутри сполна озарены.
III
Все изнутри сполна озарены
Шафранным блеском херувимских крылий
Сосуды алавастровые лилий,
Что навевают шёлковые сны.
Кошачий глаз иль куколка Луны,
Покоящаяся в хризоберилле,
Нам освещает путь средь звёздной пыли,
Которую испить обречены?
Судьбой приговоренные к бессмертью
Прощаются с земною круговертью
Без сожаленья, без любви, без слёз.
Но отчего вдруг сердце встрепенётся —
Лишь аромат тончайший чайных роз
Со дна колодца памяти прольётся?
IV
Со дна колодца памяти прольётся
Свет несказанный, изумрудный свет
И, пролетев по анфиладам лет,
Заблещет на поверхности колодца.
Заветною тропою проберётся
В бездонные глубины Мусагет,
И древле заповеданный Завет
Расцветшей ветвью в сердце отзовётся.
Те знаки, что когда-то начертал
На глади малахитовых зеркал
Незримый перст бессмертной Мнемосины,
Тогда нам станут ближе и ясней,
Как край, где золотятся апельсины
В театре Аристокловых теней…
V
В театре Аристокловых теней,
Лишённые своих ракушек слизни,
Вздыхаем о лазоревой отчизне,
Которая чем дальше, тем родней.
Воспоминанья с каждым днем полней
О будущей, уже прожитой жизни…
Так старики с годами всё капризней
В предчувствии пакирожденья дней.
Но, обрывая призрачные связи,
Мы видим даль волшебную в топазе —
Как нежен свет трепещущих лучей!
Там средь полей льняных и васильковых
Забвенья извивается ручей,
Стирая память о земных оковах.
VI
Стирая память о земных оковах,
Мы снова обживаем небеса,
И серафимов в ризах бирюзовых
Нас снова услаждают голоса.
Средь ирисов сапфирно-лепестковых
Кружится жизнь подобьем колеса,
Но в поворотах, с каждым разом новых,
Невиданная видится краса:
То расцветет созвучий хвост павлиний,
Дремавших прежде в древнем клавесине;
То лазуритовый восстанет град
Из вод морских; то вдруг аквамарином
Сквозь облака заблещет райский сад,
Крылатым охраняем паладином…
VII
Крылатым
