предоставим право казни Дельфам, тем самым подчеркнув, что Спарта – часть Эллады, тем самым доказав, что Спарта – ее честь!
Желая не столько умаслить религиозный центр Эллады, сколько насолить Киру, хотя бы таким образом показав ему свое пренебрежение, Коллегия вынесла решение доставить Эзопа к подножию Парнаса не откладывая, прямо в разгар пифийских игр. Благо Дельфы находились от Спарты на расстоянии двух дней неспешного пути.
Эзопа заковали в кандалы и повели пешком прямо до Фокиды, где возвышался Парнас.
Стерев все ступни и щиколотки в кровь, Эзоп предстал перед советом жриц в святилище Аполлона. Старшая Пифия не очень-то обрадовалась появлению того самого Эзопа, коего жрицы обвиняли в богохульстве, а спартиаты в измене. Отчего они не убили его в Лакедемоне, предоставив пролить кровь мерзавца в святом для всей Эллады месте?
Но делать нечего. Грубые спартанцы никак не брали в толк, что лучше золота нет дара. Уродец ничего не стоит! Но слово, как стрела. Раз выпущено – значит, вернуть. Эзоп так насолил провидцам, что учинить над ним расправу стало делом принципа.
Оракул удалился на совет всех жриц. Тем временем Эзоп, не церемонясь, опустил окровавленные ступни в фонтан с водой, а следом, едва утолив боль и жажду, лег на ступени у алтаря Муз, откуда доносился волшебный звук кифар. Он услаждал слух старика, не то что скрип колес на гонках колесниц, готовящихся к забегам на приз Пифийских игр.
Для старика смотреть на скачки и атлетов было омерзительным занятием. Он находил в этих игрищах святотатство и осквернение обители разума телесными состязаниями…
Наконец удалившиеся жрицы вернулись. Оракул вынес свой вердикт.
– Что скажешь ты, несчастный и обиженный пороком, перед смертью, заслуженной и неотвратимой? Есть что сказать, или умрешь немым, каким на свет родился?
– Мне радостен такой исход, хочу сказать «спасибо»! – улыбнулся горбун.
Пифия закрыла глаза, словно получила удар под дых, но продолжила дискуссию:
– Ты возбудил негодование Эллады, стал изгоем в своем народе и заслужил презрение. Чему тут радоваться?
– Народ меня презрел, не боги, богами я любим! – уверенно заявил Эзоп.
– Отчего же, можешь ты доказать голословное свое утверждение?
– Чего доказывать! Еще мудрец Солон, коего я очень уважаю, сказал, что смерть – итог всей жизни. А смерть моя в святилище Эллады, здесь, в Дельфах, есть признание моих заслуг перед богами!
– Признание твоих заслуг? А не преступлений перед теми, кому Олимп доверил откровения?
Жрицы нашли споры с безумцем бесполезными и уже хотели разойтись, предоставив палачам возможность исполнить вынесенный приговор, но Эзоп вдруг взмолился:
– Вы ошибаетесь на мой счет!
– Твое раскаяние уже не остановит рок, – твердо отрезала Пифия.
– А может, больше
