Бессмертным делаете вы меня, вернее, боги вашими руками! Когда же месть моя и разоблачение падут на ваши головы, тогда прозреете, поймете, что Эзоп – счастливейший из смертных, как и предвещал Солон. Я был рабом, а стал свободным. Я смертен был – но имя вознеслось к вершинам. Оракул будет погребен без имени, Эзоп останется в веках непобежденным. Мое уродство было мне обузой лишь до тех пор, пока не понял я, что недостаток – преимущество мое. Он дан богами, чтобы я искал усладу не в телесном, а в том, чего вам не понять! Почета и признания я дождусь, и время нас рассудит!
– Палач, веди его к Парнасу. Безумец должен умереть! – сказала Пифия.
Эзоп был сброшен. Разбилось тело бренное о камни. Орел-стервятник так и не дождался, когда сгниют останки. Их растащили по кускам для ритуала те, кто вдруг придумал, что тело нечестивца для варки в амфоре в святилище у сына Аполлона и Фии вполне сгодится. Парами только стоит надышаться, впасть в экстаз да закатить глаза, прокашляться и объявить, что боги уготовят всем претендентам на приз престижных пифийских игр.
Кифары пели заунывно о смерти горбуна Эзопа. О ней узнал и Кир. Подробности на время ввергли царя в уныние. Но вдруг он вспомнил, что сам Эзоп стремился в Дельфы, хотя и знал об участи своей. Так значит он добился все же того, чего хотел. В память о своем советчике и друге Кир поклялся, что не отвергнет только тех пророков, кто ради веры готов жертвовать собой.
Глава 22. Незапятнанная репутация
Гарпаг небезосновательно точил зуб на Кира и всю персидскую верхушку. Его действительно отстранили от аристократической элиты и всячески унижали, закрыли доступ к несметным сокровищам имперских городов и провели черту оседлости, запретив появляться в Экбатанах.
Он продал свой дом в бывшей столице Мидии, ныне превратившейся в одну из трех столиц Кира Великого. Его резиденция с высокими башнями и крепостными стенами мало отличалась от царского дворца, но персы вынудили его отдать виллу и сад за бесценок.
Гарпаг не успел зажмуриться, как все вернулось на круги своя. История прокручивалась по спирали, вернув сановника во времена Астиага, когда он просто молчал, ожидая момент для змеиного броска и смертельного укуса.
Он вновь копил яд, чтобы ужалить им весь мир, отвергший его и незаслуженно поставивший в столь стесненные рамки.
Никто не лишил бы его того, что нельзя забрать – изощренного мозга, который мог обдумать и реализовать самый коварный замысел.
Исполнение намеченного плана без союзников было бы верхом непредусмотрительности. Важна была каждая мелочь, каждая деталь, каждая монета. Любое упущение могло навредить делу. Грандиозная афера должна была стать предтечей великого брожения.
Полагаться на вельмож Мидии Гарпаг не мог, а Мандана, несмотря на лояльность, кроме доброжелательных ответов на его письма, не предпринимала никаких реальных шагов, чтобы хоть как-то поучаствовать в заговоре
