северянкой. Уж при таком нраве, как говорят, его величество не дозволит за него выбирать себе жену, пусть это и сделает Священная Роща. Пастушка, которая пока ничего не говорила, а только слушала других, снова ахнула и, кажется, начала печалиться раньше времени. Остальные посмотрели на меня так, словно тисками сдавили.
– А я вот слышала, что войти в Рощу, кроме друидов, могут только непорочные девы, – озадаченно проговорила Кайла. – Если честно, думала, нас осмотрит доктор.
– Так, видимо, надёжнее, – фыркнула северянка.
– Тогда нам всем нечего бояться, – я ободряюще улыбнулась, внимательно всматриваясь в лица леди.
Сама-то девицей, конечно, уже давно не была. Однако проверки врачом не боялась. При жизни моя сестра хорошо ведала разные зелья и снадобья. Когда начались тяжелые времена, даже зарабатывала кое-что, продавая их. Случались среди покупательниц и девушки, которые, не желая отказывать себе в удовольствии проводить время с любовниками, всё же мечтали удачно выйти замуж. Отдавали порой последние деньги за вожделенную бутылочку, содержимое которой сулило возвращение невинности. После этого мнение о невинности многих видных леди графства у меня осталось самое наипоганейшее.
После смерти Иды остались запасы некоторых особо хитрых снадобий. А потому я не преминула воспользоваться одним из них. Правда, пришлось вытерпеть по дороге до резиденции жар и не показать вида лорду Суини. Зато теперь самый въедливый доктор не смог бы упрекнуть меня в порочности.
Завершив прогулку, девушки разошлись – все в глубокой задумчивости. Но вряд ли кого-то грядущий ритуал беспокоил так, как меня. Ведьмам вовсе нежелательно находиться в Роще: это целиком обитель друидов, которые чтят её и без необходимости никого туда не пускают. Особенно женщин, обладающих способностями к магии. Не то чтобы мы с ними враждовали, но почему-то считалось, что силы, которые пронизывают всё в Роще, могут отреагировать на ведьм непредсказуемо. Хотя назвать меня ею сейчас можно было постольку поскольку, а всё равно внутри всё сжималось от неизвестности.
До вечера я просидела в комнате как на иголках. Даже к обеду не спустилась, и Полин пришлось нести его в покои. А после – отнести назад остывшим и нетронутым. Ну не могла я пересилить себя и запихнуть в рот хоть кусочек. Дарана долго наблюдала за мной и моими метаниями.
– Плохо, когда совесть неспокойна? – бросила на удивление холодно.
– Что? – Я подняла голову от вышивки, которая выходила сегодня из рук вон плохо.
– А то, что теперь вам от каждого шороха вздрагивать, миледи, – невозмутимо продолжила служанка.
– От чего мне вздрагивать, я и сама решу. Тебя-то совесть не мучает? Ты могла остаться там и не ехать сюда.
Я вновь обратилась к растянутой в пяльцах ткани, но тут же уколола палец и зашипела от боли.
– Каждый ищет, где ему лучше. Я решила, что лучше для меня поехать ко двору. И я не собираюсь вас выдавать. Вы сами выдадите себя раньше. – Дарана свернула полотенце и аккуратно положила его в комод.
