/p>
ISBN 978-5-4498-2228-4
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Это было в прекрасной стране.
Там живут сильные и смелые люди – матросы, рыбаки, поэты. Там светит солнце и шумит прибой, и летят по волнам похожие на чаек парусники и плывут в небесной синеве чайки, похожие на красавцы-парусники.
И там существует зло и несправедливость, но они недолговечны. И добро берёт верх над злом, и справедливость одерживает победу над несправедливостью…
Там у людей ясные глаза и чистые души, и всегда в трудную минуту рядом оказывается верный друг…
Там солнце освещает по утрам черепичные крыши белых домов, тонущих в зелени садов, и скатывается вечером в море, оставляя за собой на воде золотую полоску…
Страна эта реальна, как дыхание и нереальна, как сон.
Великий мечтатель Александр Грин открыл её впервые почти столетие назад, и теперь она носит имя Гринсволд – страна Грина.
Нет более бестолкового и чудесного порта, чем Лисс, кроме, разумеется, Зурбагана…
…Желтый камень, синяя тень, живописные трещины старых стен… свитки парусов, их сон и крылатое утро, зеленая вода, скалы, даль океана…
(А. Грин)
«За особые заслуги перед городом орденом Чести награждается командир отряда стрелков морской охраны капитан Эдвин Томас Виндз.»
Сердце стукнуло и забилось в гулкой пустоте. Орден Чести был высшей наградой Гринсволда.
Десять шагов отделяло его от стола мэра. Десять секунд он шёл к награде. Десять секунд… и всю жизнь. И путь его не был ни легким, ни быстрым.
Часть 1. Сэвидж
Как во смутной волости,
Лютой-злой губернии
Выпадали молодцу
Все шипы да тернии…
Он обиду зачерпнул,
зачерпнул —
Полные пригоршни,
Ну а горя, что хлебнул,
Не бывает горше…
(В. Высоцкий)
Мы пьем не потому,
что тянемся к веселью,
И не разнузданность
себе мы ставим целью…
Мы от самих себя
хотим на миг уйти,
И потому к хмельному
склонны зелью!
(Омар Хайям)
Он вырос в монастырском приюте. С детства окружали мальчишку высокие стены, постные лица, молитвы, молитвы без конца и края. Эти молитвы, да еще многочисленные, по поводу и без повода, наказания составляли весь арсенал средств, которыми монахини направляли юные души на праведный путь.
Воспитанники, впрочем, не слишком стремились обрести духовную благодать и, в отсутствие наставниц, устанавливали свои законы, главным, из которых был закон силы. Избивали, отбирали скудную еду, заставляли прислуживать себе. Чтобы отстоять свою независимость, приходилось драться.
Неда прозвали Дикарем за нелюдимость и бешеную ярость, с которой он кидался в драку. Даже более сильные противники не решались связываться с ним. Впрочем, первым Нед никогда не задирался и любой компании предпочитал одиночество. С годами его все больше занимал вопрос о родителях. Кто они, почему оставили его, живы ли? Нед ничего не знал о родных, ни имен, ни фамилий. Когда ему шел двенадцатый год, он попытался залезть в приютскую канцелярию, чтобы отыскать в личном деле ответы на свои вопросы. Его поймали. Месяц он отсидел в карцере на хлебе и воде и в первую же ночь, как вышел оттуда, сбежал. Его не искали. Одним больше, одним меньше – какая, собственно, разница? Монахиням вполне хватало оставшихся.
Нед освоился на улице. За несколько лет он сменил немало занятий. Был продавцом газет, чистил обувь, мыл посуду в тавернах. Какой-то американский матрос, услышав, что Неда зовут Дикарем, перевел его кличку на английский – Сэвидж. Это прозвище Нед стал использовать как фамилию. Он выдумал все: дату и место рождения, возраст, имя отца. Только имя было подлинным – Нед, Эдвин.
В пятнадцать лет он устроился юнгой на шхуну. За полтора года службы научился работать с парусами, держать курс по компасу и звездам, определять глубину фарватера и скорость судна. Узнал кое-что о хитростях торговли и приобрел практику в употреблении крепких напитков. Может, так и остался бы Нед служить на «Гаранте»,
